Нянда – Урдома. Памятник прошлого века – 18

18-я часть документального повествования Н. Н. Шкаредного.

Почти два часа простоял наш состав на входе на станцию Урдома. Когда поезд медленно  пополз навстречу перрону, мужик в погонах быстро проскочил в тамбур. Видимо, очень спешил или боялся новых вопросов надоедливых и не понимающих момента пассажиров. Когда вагон замер, Виталий Александрович Ильин сходил на станцию, чтобы выяснить причину задержки. Но на его вопрос так никто и не ответил. Кто-то объяснял, что у одного из вагонов встречного товарняка при выходе со станции срезало колесную пару. Пришлось отцеплять вагон. А это сделать было непросто, так как злополучный вагон находился почти в середине состава. Другие вспомнили, как в этом же 1953 году было крушение товарного поезда на деревянном  мосту через речку Нянда. Вот и закрыли семафор. Третьи уверяли, что это происшествие связано с арестом 26 июня Министра внутренних дел СССР, первого заместителя главы правительства, члена Президиума ЦК КПСС Лаврентия Павловича Берия.  И это тоже было правдоподобно, так как Урдома с 1930 года  превратилась в место заключения и ссылки. Но пока о Берии…

9 мая 1940 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «О строительстве в кратчайшие сроки Северо-Печорской железнодорожной магистрали» Котлас – Воркута, протяженность которой составляла 1191 километр. Для этого предусматривалось задействовать 20 тысяч заключенных ГУЛАГа. 14 мая 1940 года нарком внутренних дел СССР Л.П.Берия подписал приказ №0192-1940 «О направлении рабочей силы из заключенных на строительство Северо-Печорской магистрали и Воркутстроя». Он приказал в целях «обеспечения строительства Северо-Печорской железной дороги и развития угледобычи на Воркута-Печорском угольном месторождении» направить в мае-июле 1940 года 135 тысяч заключенных и военнопленных. Приказом НКВД СССР от 17 мая 1940 года №0196 был создан сводный отряд конвойных войск для сопровождения военнопленных от станции Котлас в многочисленные отделения Севжелдорлага, расположенные вдоль строящейся железнодорожной магистрали.

Военнопленные, о которых шла речь в приказе Берии от 14 мая, – это 8 тысяч польских военнослужащих, задержанных в числе других 240 тысяч человек в сентябре – первых числах октября 1939 года в ходе «освободительного похода» Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию. В 1939-1940 году по этапу в бывший лагерь вверх от поселка Нянда по речке Нянда в Ленском районе Архангельской области пригнали поляков. Поскольку их пригнали колонной, то и новый лагерный поселок получил название Колонна.  В официальных бумагах он именовался как 55-й лагпункт Пятого отделения Севжелдорлага. А зимой 1940 года уже в самой Нянде появились польские спецпереселенцы. Ссыльные поляки были поделены на бригады и работали в основном на лесоповале, а весной на сплаве. Летом работали на заготовке сена и кирпичном заводе. После появления Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии бывших польских граждан» от 12 августа 1941 года некоторым из них удалось уехать на родину. К нам в Харьягу тоже были этапированы военнопленные поляки.

Хорошо помню одного из них, которого все у нас в Харьяге с большим уважением называли: пан Балицкий. Был он коренаст, средних лет, красив и статен. И на танцах в клубе, и на работе многим мог дать фору. Одевался аккуратно, красиво, но без особых изысков. Во всем чувствовалась офицерская выправка. Думаю, не одна русская женщина была бы не прочь составить ему пару. А взял да и сошелся с вдовой. Комендант, надо полагать, ради унижения, определил его на должность золотаря. Видимо, надеялся, что откажется, заартачится, и появится у коменданта основание для ареста пана Балицкого с определением в карцер. А тот принял это назначение, как должное. В его распоряжении были лошадь, бочка и черпак. Долгие годы пан Балицкий, вооруженный черпаком на длинной деревянной рукояти, на лошади, запряженной телегой с бочкой, содержал эти отхожие места в идеальном состоянии. Какая запись была в его трудовой книжке, я не знаю, но уважением он, повторяю, пользовался. Вот уж воистину не место красит человека, а человек место! Оказывается, о высокой культуре в поселении можно судить и по отношению к отхожим местам.

Поляк Збигнев Недзведский находился в Нянде (Урдома) на спецпоселении с материю, сестрой и няней (ему было тогда пять лет) с февраля 1940 года. В Польшу, как, впрочем, и многие другие спецпереселенцы, Недзведские вернулись в июне 1946 года. В те же годы в Нянде находились Юзэфа и Станислав Стыковски. Вацлав Флисиньский в 1940 году был доставлен в лагерь военнопленных Колонна – 55-й лагпункт Пятого отделения Севжелдорлага. Спустя годы, они по памяти восстановили план спецпоселения Нянда, который вы видите на публикуемом здесь рисунке.  Они же свидетельствовали, что первыми шли бригады из женщин и детей, которые намечали колышками просеку, где пройдет путь на Север. За ними шли бригады лесоповала и прорубали эту просеку. Место было болотистое, гнилое, топкое, поэтому сначала клали лежневку, засыпали грунтом, а по нему уже прокладывали железную дорогу. Первый железнодорожный путь проходил не там, где мы ехали в 1953 году. Немного за Колонной, к северу, был сделан крутой поворот, и на этом повороте сошел поезд с рельсов. Поэтому путь решили спрямить. Эти же заключенные начали строить будущий железнодорожный поселок Урдома.

Все это Виталий Александрович выложил как на духу: без запинки, без бумажки. Память у него была отличная. Поскольку поезд не торопился покидать станцию Урдома, Ильин спросил проводницу: «Сколько еще стоять будем?». Она, кстати, вновь вернулась в своей прежний образ: «А вам не все равно. Сидите-то не на улице. Все-то им не ладно. Что за люди?» Виталий Александрович не стал вступать в дискуссию, махнул рукой: «Горбатого гроб исправит. Бог с ней. Лучше я вам про Урдомскую Воскресенскую церковь расскажу. Когда мы со льном-то с отцом приходили сюда на Вычегду, то в той церкви непременно бывали. Построена она в 1824 году и через пять лет освящена. Красивая, двухэтажная, с двумя приделами: в нижнем теплом – во имя Николая Чудотворца, а в верхнем холодном – в честь Воскресения Христова. Верхний  престол в одной связи с колокольней был построен позднее и освящен в 1850 году. Церковь действовала до 28 октября 1929 года и была закрыта, якобы из-за «отказа верующих». Я все это хорошо помню, потому что нас раскулачили и выслали с Виледи в Заполярье в 1931 году».

Воскресенская церковь с того момента стала использоваться как пересыльный пункт для спецпереселенцев. Только за один 1930 год через эту церковь прошло несколько тысяч человек. Отсюда людей под конвоем через болота направляли в сторону реки Нянды. Там, где колонна останавливалась, люди рыли землянки и строили лагеря – бараки за колючей проволокой. Поселок для крестьян-спецпереселенцев (так называемых «раскулаченных») организован в 1930 году на месте впадения речки Нянда в реку Лупья. Так началось воплощение в жизнь постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 30.01.1930 г. «О ликвидации кулачества как класса в районах сплошной коллективизации». За год были построены 27 бараков и комендатура. Первоначально потолок и крышу устраивали из подручных материалов – жердей и веток. Затем появилась лесопилка, столярная мастерская. В 1932 году в Нянде был организован неуставной колхоз «Труженик». К 1935 году в поселке появились школа и клуб.

В  1943 году на базе Вандышского механизированного лесопункта образован Верхнелупинский леспромхоз, который в годы войны выполнял специальные военные заказы. В 1955 году образован Удимский лесопункт. В этом же году началось строительство Урдомской узкоколейной железной дороги, которая «убежала» в тайгу на 70 километров. А какие красивые названия были присвоены лесным разъездам этой УЖД: Студенческий, Комсомольский, Олимпийский. Кстати, в публикации «Межег – Межог – Донаёль», как и в сопровождении этого материала, использованы снимки исследователя железных дорог Сергея Дмитриевича Болашенко, с которым «Опаринская сорока» познакомила своих читателей  20 и 30 июня 2015 года. Комбинат «Котласлес» даже рассматривал план продления дороги в Вилегодский район. Возможно, по тому самому тракту, по которому когда-то приходил Виталий Александрович Ильин с отцом с обозом льна на пристань на Вычегде. В 1959 году управление Верхнелупинского леспромхоза было переведено из поселка Вандыш в поселок Первомайский. Решением Архангельского облисполкома в августе 1963 года образован рабочий поселок Урдома на базе железнодорожной станции «Урдома», поселков Первомайский, Песчаный и Нянда. Так появилась новые страницы Урдомы. Но мы не имеем права вычеркивать из летописи того, что было.

Сегодня церковь Воскресения Христова на берегу Вычегды в правобережной Урдоме стоит как памятник ГУЛАГу. Да это и исторический памятник. Писцовая книга Яранского уезда письма и дозору Василия Ларионова и подъячаго Андрея Горохова указывает, что поселение было здесь еще в 7116, то есть в 1608 году. Есть памятники и другой эпохи. В Нянде, которая вошла в состав Урдомы, сохранилась часть одного из бараков спецпереселенцев, который люди и сегодня используют по жилье. Его вы видите на снимке. В Урдоме (Нянде) 3 ноября 2010 года установлен Камень, который является памятником репрессированным в 1930-1940 годах. На нем надпись: «1930 г. Памяти спецпереселенцев – основателей Нянды, давшим начало развитию п. Урдомы. 2010 г.». Урдома находится в юго-восточной части Архангельской области в 30 километрах от границы с Республикой Коми, вместе впадения реки Нянды в реку Верхняя Лупья, которая является притоком Вычегды. В 1947 году здесь проложили второй железнодорожный путь. Сегодня это большая железнодорожная станция. Расстояние по автомобильной дороге от Урдомы до Сольвычегодска 117 километров, время в пути от Урдомы до Котласа по железной дороге составляет 2 час 20 минут. Для нас, пассажиров поезда 1953 года, это время растянулось на долгие и томительные часы ожидания…

В Нянде все происходило так же, как в нашей Харьяге, которую раскулаченные спецпереселенцы начали обживать с устройства землянок. Потом строили бараки общего пользования, а когда появилась возможность проявить в полной мере свой плотницкий талант, стали поднимать на крутом берегу Шара первые рубленные дома, в каждой квартире которых жило по две-три семьи. Долгие годы в одной из комнат нашей двухкомнатной квартиры жила семья Дуркиных. После их отъезда в Усть-Цильму – семья немцев Визе. Так что в квартире всегда было шумно от детских голосов и проживание было таким же плотным, как в нашем вагоне 1953 года.

Если бы не Виталий Александрович, наверно, время простоя на станции «Уродома» тянулось бы бесконечно. Ильин был человеком энергичным, человеком действия, потому не  утерпел и снова отправился на вокзал, чтобы выяснить дальнейшую судьбу продвижения нашего пассажирского поезда. Отсутствовал он недолго, пришел в расстроенных чувствах: «Никто не может дать никакой ясности: чего стоим, чего ждем, когда поедем? В билетной кассе один ответ: «Вы выбились из графика, теперь состав пойдет, когда освободиться окно». А когда оно освободиться, если нас то и дело товарные поезда с углем и лесом обгоняют?»

Нам, ребятишкам, очень хотелось выбежать на перрон, но мамы строго запретили это делать, так как поезд мог дать ход в любую минуту. Так и осталась бы для меня Урдома неоткрытой, если бы через тринадцать лет, как заведующему отделом лесной промышленности Котласской газеты «Двинская правда», мне не довелось провести здесь три дня. К тому времени старый вокзал «приказал долго жить», его закрыли, а новый был пока в проекте. Вместо вокзала в сторонке поставили на рельсы две теплушки, в которых когда-то перевозили спецпереселенцев, заключенных и военнопленных. Кто-то устроил в них из не строганных досок боковые лавки, укрепив на чурках. Вот и весь интерьер. Пригородка Котлас-Урдома пришла в поселок поздно вечером. Будить кого-то мне показалось неудобным, и я решил: прокантуюсь до утра на вокзале. Тем более, что народа было немного и на лавках, чтобы на минутку прилечь, всем хватило места. Да где там, как только сбежались глаза, в беспощадную атаку пошли комары. Мои попутчики один за другим выбежали из теплушки, спасаясь от этого лесного и болотистого зверья. Не вытерпел и я. Так до утра мы проходили вдоль перрона и многое успели обсудить и разглядеть. За это время я успел узнать много интересного.  А привела меня сюда командировка, которую я взял по рекомендации генерального директора комбината «Котласлес» Анкиндина Павловича Копалина, чтобы   рассказать на  страницах газеты об опыте работы Верхнелупинского леспромхоза.  Но об этом в следующей зарисовке.

Николай Шкаредный.

На снимках:

• памятный знак польским военнопленным;
• камень – памятник ссыльным – раскулаченным переселенцам, первым строителям будущей Урдомы;
• церковь Воскресения Христова в правобережной Урдоме – место пересылки спецпоселенцев;
• часть барака, построенного ссыльными в 1930 году, переоборудованная по жилой дом;
• водонапорная башня – один из первых объектов станции Урдома;
• тепловозы ТУ-8 работали на вывозке леса на Урдомской УЖД;
• диспетчерская УЖД Верхнелупинского леспромхоза;
• план-схема спецпоселения Нянда в 1940-х годах.