С приездом переселенцев закипела жизнь в нашем крае. Они ехали не только в пассажирских вагонах, но многие и в товарных – теплушках, в которых везли скот, мебель, посевной материал и предметы быта.
По национальному составу переселенцы были из разных районов России, – эстонцы, латыши, белорусы, русские и даже немцы. Грамотность среди переселенцев была значительно выше, чем у местного населения. У эстонцев-лютеран грамотными были все, но 90% не знали русского языка. Уровень хозяйствования у приезжих был значительно выше, чем у аборигенов – они применяли многополье, сеяли травы, особенно клевер, применяли железный плуг. Привезли высокопродуктивный скот – коров, овец, свиней.
Года три – четыре хуторянам пришлось испытать значительные трудности с жильём, с продуктами питания. Выручало государство, которое выделяло каждой семье зерно, деньги (смотри воспоминания А. Ключниковой и А. Хельст.) Да и от продажи леса хуторяне что-то имели.
Много инициатив исходило от переселенцев. Просили Переселенческую контору дать разрешения на строительство мельниц, выделить ссуды на такие стройки. Управа поддерживала инициативы, финансировала, но кому-то и отказывала. Например, зачем строить несколько мельниц на небольших притоках Моломы? В нашем крае мельницы были по реке Кичуг, а по другим речкам – неизвестно. Хотя по Пушме, кажется, должна бы быть, – до Кичуга было 20 – 25 км.
В 1911 году сёстры Кийбер подали прошение в Управу о выделении им хутора рядом с Опарино. На этом хуторе они планировали открыть пошивочную мастерскую и школу по рукоделию. Результата не знаю. Просили Управу в разрешении и финансировании создания мастерских по производству кирпича. В общем, как у Некрасова: «Этот пышный подъезд осаждают убогие лица: прожектёры, искатели мест». Так и в Переселенческую контору шёл разный люд, с разными идеями-прожектами и разными просьбами.
Нужно отметить – переселенцы привезли комнатные цветы, у некоторых возле дома были цветочные клумбы, выращивали даже георгины. В конце 40-х годов на одном из хуторов встречал клубнику. Некоторые разводили пчёл. Жизнь налаживалась.
По поводу изготовления кирпичей в районе Альмежа. Единого завода-мастерской по производству кирпичей всё же не было. Может, было несколько мастеров-кустарей, которые делали и продавали кирпич хозяевам ближайших хуторов. На фото кирпичи на хуторе Халопе, – вправо от вилловской дороги. В 2 км на хуторе Гендриксон кирпичи почти наполовину уже. Может, к 1915 году, когда Гендриксоны приехали, изменился стандарт по сравнению с 1909 годом.
Переселенцы привезли более породистых коров. Как писал Н.А.Яхлаков: «Привезённые коровы давали от 120 до 200 пудов молока в год – ( 16 кг пуд ). Тогда как у местного населения – только по 35 – 90 пудов». Да, тогда 200 пудов было много. Сейчас в Россию привозят и разводят коров голштинской породы, которые дают 10 тонн молока в год. Но такую корову надо хорошо кормить, да ещё как.
Вернёмся к переселенцам. А если несколько коров? Кто-то держал и по 10. Куда молоко девать? Некоторые хуторяне с собой привозили сепараторы, некоторые покупали на месте (государство давало деньги на хозяйственное обзаведение). Если в Опаринской волости был агент компании Зингер – по продаже швейных машин, то уж сепараторы купцы продавали, а после революции покупали через потребительскую кооперацию.
Где хранить молоко? Холодильников не было. Хуторяне строили ямы- погреба. На фото остатки такой ямы на хуторе Казака. А на хуторе Куби на высоком месте был вырыт погреб. Весной в отсеки погреба забивали снег, а может, намороженный лёд, покрывали соломой – и на всё лето хватало такого холодильника. Не надо за электроэнергию платить (шутка). Масло продавали купцам. Некоторые предприимчивые хозяева по зимней дороге сами возили молочную продукцию продавать в Вятку или Устюг, а кое-кто и дальше, скупая у соседей.
Переселенцы из Прибалтики привезли овец тонкорунной породы. В процессе скрещивания с местной короткохвостой породой, отбора появилась высокопродуктивная порода овец, которая стала называться опаринская. Длина годовалого роста шерсти 8 – 14 см, грубый волос в руне отсутствовал. Эти овцы давали и мяса больше, чем местная порода. Из шерсти местной романовской породы овец катали отличные валенки, носки были грубые.
Раньше писал, что семья Климсон имела 10 овцематок, а с приплодом целое стадо. Сколько шерсти настригали? Правда, стрижка овец – тяжёлый труд. И опять продавали купцам, которые скупали у хуторян многое, вплоть до боровой дичи ( два рябчика стоили 15 копеек ). Для первичной обработки шерсти – чесания в Опарино даже была открыта артель – чесальня. Переселенцы имели или покупали механические прялки, которые облегчали труд по дальнейшей обработке шерсти – изготовление пряжи. Долгими вечерами зимой женщины чесали, пряли, сучили – скручивали нитки и вязали что-то. У кого-то были керосиновые лампы или фонари «Летучая мышь», а кто-то и при свете лучины занимались этим делом. Как у А.С.Пушкина : «..и верный друг ночей трещит лучина перед ней». Керосин тогда стоил 5 – 6 копеек за 0,4 литра.
У некоторых эстонцев – хуторян, кто серьёзно занимался переработкой овечьей шерсти, посреди избы стоял барабан – мотовило, ось которого упиралась в потолок. Вот на таком барабане сучили – скручивали шерстяные нитки. Дети даже катались – крутились на таких барабанах – выдерживали. Рассказывали про Юли Эрмель- участок 50, хутор 4, у которой было такое мотовило – барабан. В углу комнаты стоял ручной ткацкий станок, на нём она ткала грубое домашнее сукно. Местное население ткало льняное полотно.
Продолжение следует.
барабан – мотовило, это наверное было все-таки сновальныи круг, вертящаяся сновалка.
Очень интересно. Ждем продолжения.