Вспомнил из детства. В конце войны зимой я видел такое. Мы любили бегать возле конюшни, она стояла тогда по нынешнему Комсомольскому переулку от Почтового в сторону Пушманского, где нет домов.
В лесопункте работали возчики из разных мест, в том числе и колхозники – эстонцы. Запомнилась одежда и обувь одного. По колено белые шерстяные носки, на ногах из сыромятной кожи – поршни (позднее узнал название этой обуви, когда и мне такие сделали, бегал летом.) Кусок сыромятной кожи вырезается по форме тапка, по краям вырезаются дырки, в которые продевался сыромятный шнур и затягивался на ноге. Вот такую обувь носили эстонцы. Ещё запомнил – к штанам и носкам прилип снег, а может, лёд. На голове вязаная шапка. Всё это запомнил потому, что большинство было обуто в валенки или лапти, одето в фуфайки или полушубки. Мы бегали возле возчиков, стараясь прокатиться на санях. Некоторые возчики не возражали, а некоторые пробовали достать нас кнутом, – в Кичуге говорили – витиком.
Какие красивые варежки, кофты, свитера вязали эстонки. Позднее и русские научились этому. За всем описанным выше стоял тяжёлый труд переселенцев-хуторян.
Спасибо переселенцам, что привезли косы-литовки. Местное население пользовалось косами-горбушами. Сложны в наладке и главное – косить нужно согнувшись в пояснице. Сейчас уже, наверное, и не помнят о таких косах. В Опарино до конца 60-х многие ими косили. Скоро и про литовки забудут, особенно в Альмеже, где коров почти нет. Мне когда-то такое рассказывали. В одну из деревень Юрьянского района после окончания первой мировой войны в 1918 году вернулся мужик из австрийского плена. Привёз богатство – косу-литовку. Вся деревня сбежалась посмотреть на экую невидаль и как ею косят. У нас в Альмеже горбушами пользовались только приезжие из соседнего района, и то скоро переходили на литовки.
Спасибо хуторянам за прекрасные сенокосы. Альмежане стали пользоваться ими с начала 60-х годов. А в 50-е колхоз давал косить из половины – воз колхозу, воз себе. Как барину в 19 веке. Как мечтали покосить на хуторе, а то делянки. А сейчас хутора почти заросли, никого не волнует проблема сенокоса. Не знаю – хорошо это или плохо. Печально, тяжелейший труд наших предков оказывается не нужным потомкам.
Жизнь у хуторян шла своим чередом. Люди трудились, люди встречались, а в праздники и веселились. Фотография сделана в 1912 году на хуторе Кронберга, участок 41, хутор 9, в двух км не доходя до Зари по корчёвке. Так и хочется привести слова из песни: «Как молоды мы были». Сидят слева – Юхан Кронберг, Юхан Кронберг (двоюродные братья) и Рудольф Халлиск. Стоят – Эдуард Соосаар ( по документам называем – Соссар, первый хутор от бывшего свинарника), Отто Казак, Август Халлиск и Ян Уйбо. На коленях у одного Кромберга цитра, народный струнный инструмент. Фото любезно предоставила Вера Михельсон.
Ясно, что не обошлось без застолья. По этому поводу приведу рассказ женщины – ветеринара, которая работала в 30-е годы. Пригласили эстонцы её с мужем на торжество. Произнесли первый тост, выпили. А потом им никто не наливал, не угощал, как у русских. Гости наливали себе, выпивали, веселились, а они не решались проявить инициативу – самим себе налить домашнего шнапса и выпить.
Эстонцы не теряли связи с малой родиной. Молодёжь ездила в Эстонию, некоторые учились там. Получали аттестаты на русском и эстонском языках. На фотографии мелкий шрифт – я воспользовался лупой. «Дан сей аттестат от педагогического совета двухгодичных женских курсов сельского хозяйства и домоводства госпожи М.Д.Рамонтъ………. ученице означенного учебного заведения Ольге Югановне Кана в том, что она поступила в сиё заведение в 1912 году и находясь в нём до 1914 года при отличном поведении окончила полный курс теоретического и практического учения». Перечисляются школьные дисциплины. Спецдисциплины перечисляю. Ольга Кана сдала экзамены по таким предметам: полеводство, скотоводство, молочное хозяйство, кулинарное искусство, пчеловодство, птицеводство, счетоводство, гигиена человека, рукоделие и ткацкое дело. Вот такие обширные знания давались в школе госпожи Рамотръ. Уверен, не одна Ольга Югановна заканчивала такие школы. Не знаю, как пригодились ей такие разнообразные знания, но пчеловодством она занималась. Лично не знаком, но мёд в 1946 году от её пчёл пробовал. Да, фамилию госпожи специально оставил с твёрдым знаком, как писали до революции, потом, читатели, нам пригодится.
Стоит рассказать об альмежском «городе мёртвых» – так называли египтяне район пирамид. Кладбищу положила начало Кильп Ольга в 1911 году. Её хутор был после хутора Казака. Место кладбища выбрали на хуторе Линде Герман, на котором хозяин жил с 1909 года по 1927 год – уехали. Сохранились поляна и лог возле кладбища. Место высокое, сухое, но далеко от посёлка – 5 км, как и в Опарино – на Лузе. Посёлка в то время не было, проблемы дальности тоже не было. Потом альмежане узнали трудности в организации похорон и в 60-е годы стали возить умерших в Зарю – благо дорога была туда бетонная. Второй была похоронена мать Калласа.
Со строительством химзавода возле кладбища открыли карьер – много было вывезено песка. Экскаватором зацепили одну из могил – прекратили, за ручьём разработали новый. В Эстонии слухи – всё кладбище разрушили. Об этом меня спрашивала М.Гендриксон. Заявляю потомкам альмежских эстонцев – кладбище стоит, правда, запущенное, заросшее. Никто его не посещает, никто не поправлял могил, наверное, нет потомков. Не ошибусь, если скажу, что последняя из эстонцев, которая побывала на кладбище – это Мария Гендриксон в конце 60-х. Никто там ничего не разрушал, не так, как в современной Эстонии разрушаются могилы воинов- освободителей – там погибло много эстонцев-альмежан.
На эстонском кладбище сохранился каменный памятник младенцу Ганимяги, это с хутора № 8 участок 65, в 18 км от Альмежа. Памятник был изготовлен до 1917 года, ещё употреблялась буква Ъ. 100 лет простоял памятник, ни у кого не поднялась рука, чтобы его разрушить. Так где есть варвары? Ещё сохранился железный крест, а деревянные давно сгнили. Захоронения славян южнее, ниже. Последнее захоронение было в 1990 году. Была захоронена Баранцева А.И., которая с конца 40-х годов косила эту поляну-хутор и пожелала быть на старом кладбище.
Ю.Холопов, окончание следует.
Моя мама родилась в Опарине в 1932 году, а отец Тамм Вальтер работал пригадиром в колхозе Эдаси (Опарино, Переселенческий сельсовет).
Можно ли найти архивные данные за это время?