Времена, как известно, не выбирают. Когда родиться, в какую эпоху жить и когда уйти из жизни, предопределено судьбой. Но люди не исчезают бесследно. О многих из них могут рассказать документы, хранящиеся в архивах.
Мы рассказывали нашим читателям об уроженце Шадринского сельского Совета Опаринского района Данииле Васильевиче Вологдине. Он закончил Институт Красной профессуры, получил степень кандидата правовых наук, работал преподавателем в Московском юридическом институте. Из жизни ушел в 1944 году. Мы ничего не знали бы о судьбе этого человека, если бы не документы, хранящиеся в нашем архиве.
А недавно Ольга Дмитриевна Арбузова, заведующая сектором муниципального архива управления делами администрации Опаринского района, познакомила с еще одним уникальным документом, который в свое время был направлен в Москву, в Центральный комитет КПСС. Это краткая автобиография Августа (Альберта) Яновича Суи, родившегося 10 января 1898 года. Благодаря тому, что Август Янович в свое время хлопотал о назначении ему персональной пенсии, сегодня мы можем узнать об этом известном в Опаринском районе человеке с его собственных слов. Жил он в поселке Маромица. Здесь и сегодня проживают его потомки – фамилия Суя в Маромице достаточно распространенная.
Свою автобиографию Август Янович начинает в 1917 года. Давайте и мы познакомимся с этим любопытнейшим документом.
Итак…
«В феврале месяце 1917 года я был призван в царскую армию и отправлен в город Усмань Тамбовской губернии, назначен в учебную команду. После окончания нас, двоих земляков, отправили на австрийский фронт под Галич в 46-й Ширванский пехотный полк. Мы девять суток отступали от Карпат под местечком Черновицы. На старой государственной границе мы разбили турецкую дивизию. Демобилизовался я в феврале 1918 года в г. Днепропетровске.
Летом 1918 года я поступил в г. Вятка в Латышский коммунистический отряд Азина, завербовал из Опаринского района 32 добровольца-латыша и одного эстонца.
27 человек из них пали в боях с колчаковцами.
16 июля 1918 года Совет народных комиссаров постановил Мартину Лацису Яновичу (он же Ян Судрабо) организовать на Чехословацком фронте чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией. Все губернские ЧК и районные подчинялись этой комиссии, которой руководил Совет народных комиссаров. В августе месяце 1918 года Лацис прислал в Вятку 24 чекистов и из отряда Азина 20 человек, и нас направили работать в Вятское отделение ЧК. Нас было 45 человек, дали нам пароход «Сын», три «максима», шесть кавалерийских лошадей. Председателем отделения ЧК был Путте. И мы поехали по Вятке, Волге до Казани. Азин погрузил один батальон Уральского полка на баржи, а сам поехал поездом встречать батальон в г. Котельниче.
В г. Уржуме на партийном собрании Биргал Ян Петрович арестовал нашего председателя Путте, и мне поручили отвезти его в тюрьму. Причина ареста – присвоение двух колец. Путте мы направили в Москву, к Дзержинскому. Дзержинский собрал чекистов и поручил судить Путте. Все единогласно приговорили его к смертной казни. Но Дзержинский заменил смертный приговор 13-ю годами заключения.
Когда освободили Казань и контрреволюция была побеждена, комиссию ликвидировали. Нас, 20 человек, направили работать в Уржумский уездный ЧК, где я работал начальников пулеметной команды до ликвидации Уржумского ЧК.
В 1019 году в марте месяце вятский губернский продовольственный комиссар Владислав Витольдович Груздовский с отрядом продармейцев выехал в село Буйск (45 км от г. Уржума) заготовлять хлеб.
Один жандарм организовал восстание, разбит был продотряд, убили вятского продкомиссара Груздовского. Мне поручил Биргал ликвидировать восстание. Дали 15 кавалеристов, 20 стрелков, три пулеметных команды на санях. Мятежники еще митинговали на трибуне, я дал команду кавалеристам окружить село, пулеметам – закрыть дороги. Сам подъехал к трибуне, где один жандарм агитировал не давать Москве, Ленинграду хлеба, пусть дохнут с голоду коммунисты. Я скомандовал: «Смирно! Кончайте митинговать!» Мой кавалерист поднят ручной пулемет и ждал, когда я скажу: «Стрелять!» Жандарм упал с трибуны вниз головой. Я приказал немедленно принести винтовки и патроны, отобранные у убитых и раненых продармейцев, за невыполнение виновные будут расстреляны на месте. Принесли винтовки и патроны. Потом потребовал указать тех, кто мучил, убивал Груздовского. Сначала боялись, а потом указали. Их было 6 человек, я их арестовал и отправил в Уржум.
У многих, кто был на митинге, были охотничьи ружья. Я под свою ответственность разрешил идти с ружьями домой, стрелять волков, а на Советскую власть не поднимать руки, иначе будут расстреляны.
Так без кровопролития ликвидировали восстание. Груздовского похоронили в Уржуме на базарной площади, где был похоронен и наш командир Альберт Гольц, и чекист Абакум. Шестерых убийц осудили военным трибуналом.
Когда фронт приближался к Уржуму, в Уржуме организовали полк имени Блюхера, и попросили нам дать трех «Максимов». Мы семь человек с тремя «максимами» поехали в Цепочкино и до Нолинска, по Удмуртии на село Кильмезь, я начальником пулеметной команды полка. У меня была белая лошадь.
Когда Азин и Чуйков от Вятских Полян и Малмыжа начали наступление, мы заняли с. Кильмезь, отрезали дорогу на Ижевск и дальше штурмовали Ижевск. Потом нас 7 человек с тремя «максимами» отозвали в Уржум, там готовилось эсеровское восстание около пристани Цепочкино.
Когда ликвидировались Уржумские уездчики, мы, 45 чекистов на кавалерийских лошадях, уехали в Вятку и заняли женский монастырь на берегу реки Вятки. В монастыре было 160 монашек и игуменья. Мы устроили в монастырской церкви диспут, участвовали все монашки и публика из города, два священника и ленинградский архиерей. Они хотели по библейскому доказать, что Бог создал человека. А наши лекторы были грамотные и сумели доказать, что человек создал разных богов и религию. И у монашек стали открываться глаза на жизнь, и они стали уходить из монастыря. Молодые собирались выйти замуж за комиссаров.
Вятский губернский комитет большевиков через Вятский губчека командировал пять человек в г. Москву на курсы чекистов. Нас учили Дзержинский, Лацис, Ксенофонтов, Пальчинский. После курсов нас, 10 человек, отправили в г. Омск в распоряжение представителя ЧК по Сибири Паулуновского. Мы, пять человек кировских, просили Паулуновского отправить нас на самое опасное место, и нас отправили в Алтайский ЧК. Там нам помогали партизаны (два руководителя Рогоз и Новоселов), и было более тысячи партизан, все на лошадях, они много уничтожили поездов колчаковцев».
Окончание следует…
