О районном краеведческом музее мы пишем много и часто. А вот о его хозяйке, Татьяне Николаевне Суханиной, все как-то вскользь, мимоходом. Так давайте пригласим ее к нам в гости и познакомимся поближе.Какие слова всплывают в памяти при слове «музей»? Музейная тишина. Музейные экспонаты. Музейные залы. Музейный работник. Но «работник» с Татьяной Николаевной как-то не вяжется. Хранительница, смотрительница, служительница?..
– Какое из этих названий нравится Вам больше?
– В больших музеях, где полный штат, есть и хранители фондов, и смотрители, и научные сотрудники. Директор – это руководитель. Наш музей очень маленький, для него и «директор» звучит слишком громко. Скорее, заведующая.
– Но сами себя все-таки как бы предпочли назвать?
– Наверное, хранительницей.
– Мне кажется, что вы не просто сохраняете для потомков историю, воплощенную в документы и предметы. Вы сохраняете само время.
– Ну, это если брать совсем уж вселенские масштабы. Я ведь действительно иногда ощущаю себя в музее как бы в другом временном измерении. И когда прихожу в учреждение с ярко выраженной активностью людей, то выхожу из строя, как компас, попавший в аномальную зону: мне хочется вернуться сюда, именно в эту атмосферу.
Когда я общаюсь на курсах с другими музейными работниками, то замечаю: они несколько другие, чем все остальные, немного не от мира сего.
Когда я приехала на курсы в первый раз, то сказала, что я человек в музейном деле случайный. Просто так сложились обстоятельства. На что одна из женщин ответила:
– У нас случайных людей не бывает. Или вы уйдете через несколько месяцев, или это вас затянет.
Так и случилось. Если добавить сюда немного мистики, то можно сказать: не я выбирала музей – музей выбрал меня.
Через год я почувствовала себя в этих стенах комфортно, мне здесь хорошо, несмотря на тесноту и массу неудобств.
– Сколько лет Вы работаете здесь?
– Скоро шесть. Так что та женщина была права на все сто процентов. Музей затянул как воронка, пропитал своей атмосферой, дал ощущение значимости того, что я делаю.
– Татьяна Николаевна, а как складываются Ваши отношения с экспонатами?
– Мне показалось, что они приняли меня сразу.Мы находим общий язык. Поэтому, когда на экскурсии приходят младшие школьники (старших вряд ли в этом убедишь), я говорю им, что музей со мной разговаривает, что он все слышит и понимает.
Есть у нас бабушка Маня и сова Соня – экспонаты, через которые я общаюсь с детьми: я как бы озвучиваю их мысли, спрашиваю и отвечаю от их имени.
– Но при этом должен присутствовать не только элемент игры, но и актерства? Откуда в Вас это?
– Я закончила Московский государственный институт культуры, чем очень горжусь. Нам преподавали основы режиссуры, актерского мастерства, учили писать сценарии. Вообще-то в жизни я хотела реализоваться как актриса, с этой целью ехала в Москву. Три года безуспешно поступала в разные театральные училища, а потом оставила эти попытки и выбрала институт культуры.
– Маленькие музеи отличаются от больших?
– Конечно. Здесь все должности перемешаны, как говорится, «в одном флаконе». Из всех обязанностей, которые приходится совмещать, мне больше всего по душе роль (или образ?) экскурсовода. Провести экскурсию – это почти написать сценарий. Нужно найти информацию, обработать ее, выбрать форму подачи.
– Зарплата музейного работника, что и говорить, мала. Что же удерживает?
– Ощущение того, что я делаю важное дело. А ведь это ноша, которую с возрастом все чаще хочется сбросить.Но в каждом деле, помимо материальной стороны, есть еще и духовное содержание, основа, стержень.
– А какое понятие вы вкладываете в понятие «духовность»?
– Поскольку она не материальна, ее трудно описать словами. Но это некая субстанция, которая не позволяет человеку превратиться в животное – не позволяет лгать, воровать, унижать других, плохо относиться к своему делу. Она не позволяет тебе упасть. Когда этой основы нет – люди ломаются. Хотя у нас духовность чаще связывают с верой.
– Я тоже думаю, что это понятие гораздо шире, чем религиозность, вера в Бога или неверие.
– Кто вы по знаку Зодиака?
– Дева и Змея (змея, естественно, по году рождения).
– Ощущаете в себе ту и другую?
– Ощущаю. Девы педантичные, обязательные – это во мне присутствует, иногда до противности. Человек, который не сделал то, что пообещал, вызывает у меня неприязнь. По этой причине я теряла многих знакомых.
А Змея мне вообще нравится. Она мудрая, может себя защитить, хотя не нападает первой, но никогда не даст себя в обиду. Думаю, что эти свойства мне присущи. Могу и очень больно ранить, если чувствую угрозу по отношению к себе.
– В жизни каким принципом руководствуетесь?
– «Идешь – иди, сидишь – сиди, только не спрашивай, который час…»
– И как это понимать?
– Не суетись, не оглядывайся на других, делай то, что делаешь. Живи тем, что происходит с тобой в данный момент.
– В людях какие качества не приемлете?
– Наверное, приемлю все. Я не смогу бросить или предать друга, если он лентяй или пьяница. Оттолкнуть может необязательность.
Вообще-то мне сложно ответить на этот вопрос, потому что люди меня мало притягивают. Я по натуре человек не стадный, не коллективный. И вокруг меня людей нет, а если они появляются, то это чаще всего их инициатива.
Я готова все простить человеку по-настоящему творческому. В какой-то мере и себя относя к этой когорте, я понимаю, что там иное восприятие жизни…
– Какие книги любите читать?
– Когда училась, перечитала почти всю классику. Мои кумиры в поэзии – Ахматова и Цветаева. Вообще люблю поэзию Серебряного века.
– Вы часто цитируете Юрия Левитанского…
– Я горжусь тем, что у меня есть два сборника, подаренные лично Юрием Давидовичем, с его автографами. Когда-то, живя в Москве, я была вхожа в его дом. Это был небольшой, но довольно тесный период общения. Левитанский – мой любимый поэт советской эпохи.
– А какое стихотворение вспоминается чаще других?
– Оно называется «Диалог у новогодней ёлки» и начинается так:
– Что происходит на свете? – А просто зима.
– Просто зима, полагаете? – Да, полагаю….
И, если можно, еще один небольшой отрывок:
–Чем же все это окончится? – Будет апрель.
– Будет апрель, вы уверены? – Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
Будто бы в роще сегодня звенела свирель.
– Что же из этого следует? – Следует жить,
Шить сарафаны и легкие платья из ситца.
– Вы полагаете, все это будет носиться?
– Я полагаю, что все это следует шить.
Оно настолько поднимает, вселяет уверенность в людей разочаровавшихся, потерявших себя в этой жизни.
То есть, все, что мы делаем, рано или поздно пригодится, если не нам, то кому-то другому. Наверное, вселять такую уверенность – и есть миссия личности творческой.
– Татьяна Николаевна, вы много где работали, жили в разных местах. Эта охота к перемене мест – она у вас в крови?
– Обязательно! Я считаю, что человек должен все попробовать, все испытать. Да и скучно было бы мне тридцать или пятьдесят лет просидеть на одном стуле. Это же такая скудная и нудная жизнь!
Я много ездила, и это была внутренняя потребность. Человек должен меняться, а для этого пробовать себя в одном, другом, третьем…
– Вы считаете, даже сейчас вам не поздно что-то изменить в жизни?
– Конечно, это же бесспорно!
Текст и фото Татьяны Тунгусовой
