Жизнь альмежан после войны. Часть 3

Кто же  руководил жизнью в поселке Альмеж в 1947 году?

Слева:

Митин П.И., освобождённый секретарь парторганизации посёлка, до этого работал мастером леса в «Консервлесе», воевал, в 1944 году вернулся по ранению. Участвовал в Сталинградской битве, за что награждён медалью «За Отвагу». Ранение получил в Польше.

Колесниченко В.В. – председатель сельсовета с января 1947 года по апрель 1948, тоже вернулся по ранению – о нём писал в предыдущей статье.

Вохмянин П.С.- председатель Альмежского сельпо (сельское потребительское общество), прошёл войну, и отступал, и наступал в 5-й  гвардейской армии, служил интендантом – вот и демобилизовался в 1945 году в офицерской гимнастёрке.

И. Щуплецов – начальник лесопункта «Консервлес» – одет в поношенную солдатскую гимнастёрку. Два года после войны, но печально – не видно на победителях габардиновых костюмов.

Это руководители, а во что же  же были одеты простые труженики?

Пришлось демобилизованным приспосабливаться к условиям мирной жизни. А они были тяжелыми. «Не от хорошей жизни, – вспоминал В.Редькин, некоторые альмежане ездили в п. Новый и зачищали овощехранилища от гнилой картошки». Покупали, меняли приличную одежду на продукты в деревнях – в Горках, Кичуге. Редькин, дядя Яша, сделал ручную мельницу – не знаю, что на ней  мололи. Ветеран войны, всю жизнь подмышкой проносил осколок, работал, двое сыновей работали на ж/д, а там давали по карточкам 800 г хлеба, и всё же не хватало на семью.

И такие трудности испытывали даже отцы семейств в снабжении продуктами питания. А что можно сказать про семьи вдов? Кто как умел, кормили свои семьи. Знаю участников войны, вернувшихся по ранению, которые занимались браконьерством  – ловили в петли или убивали лосей. Фамилии не буду называть. Случай. Попался лось в петлю – радость, один даже сказал, что не поено – не кормлено, а мяса сколько. Бывало, мясо и с душком – туша лося начинала портиться, но ели, вымачивая его – такое подспорье в карточную систему.  Похвастаюсь – и я едал такое мясо. Позднее браконьеры со смехом вспоминали, как они зимой, возвращаясь домой с вещмешками, наполненными мясом, попали под прожектор проходящего поезда, пришлось им зарываться в снег, чтобы их не увидели паровозники.

Где- то в 1948 году дед Худяков пошёл проверить свои охотничьи угодья. За старым кладбищем увидел – на туше, попавшего в петлю лося сидел медведь, уничтожая добычу деда. Дед сорвал старенькое одноствольное ружьишко с плеча и выстрелил – да неудачно, только ранил медведя. Не успел перезарядить ружьё – медведь уже бросился на него. Дед успел только выхватить топор, пробовал сунуть левую руку в пасть медведя, но медведь передавил пастью руку. Ну и – на груди деда остались следы пяти когтей, кожа с лица к волосам была задрана. Вот таким его и нашли. Была собака, но не помогла.

Был в то время и разбойный случай. У вдовы Плюсниной, имевшей пятерых детей, ночью вытащили овцу из хлева и тут же на огороде зарезали и выпотрошили. И унесли, оставив только требуху. Кто сделал?

В начале лета были случаи, когда некоторые варили крапиву, лебеду – хорошо, если забеливали молоком. Но от голода никто в посёлке не умер. Только поговаривали про одного эстонца – Лабуз, но вероятнее  – от старости и одиночества. Умирали старики, может, и  от перенесённых житейских невзгод. Одного, Тяйлль Виду, в снежную зиму даже не сумели довезти до кладбища – похоронили возле хутора Пигу (Бабушкина). Как и во все времена – кто – то жил в достатке, кто -то испытывал лишения.

Знаменательным событием в стране были отмена карточной системы и денежная реформа в декабре 1947 года. Какая радость, какое ликование охватило народ.  СССР, перенёсший такое разорение, такие убытки, первым из воевавших стран отменил нормирование продуктов. Помню, в клубе было не протолкнуться, мы,  ребятня,  сновали между взрослым, – работал буфет. Что запомнилось – в буфете продавали пеклеванные булочки – из смеси белой и чёрной муки, так мне разъяснили. Радость – большое отличие от частенько сыроватого чёрного хлеба (правда, и такому были рады).

Первоначально были огромные очереди за хлебом в магазинах Сельпо и ОРСа. В магазине ж/д очередей не было – продавали только железнодорожникам,  хлеб привозили из Мурашей, и он был более качественный. Работала  пекарня ОРСа по нынешней ул. Комсомольской, сейчас там и домов нет, но остался старинный колодец. Рядом по правой стороне ул. Почтовая находился магазин ОРСа, работала до последнего Юкляевская. Школа была рядом, бегали покупать семечки и даже были кедровые орехи, но дороговатые для нас – ребятни.

Другая пекарня – от Сельпо была, где сейчас въезд из Зари – сохранился старинный колодец. До конца 60 – х годов хлеб возил из этой пекарни Якимов Н.С. В  годы войны он был передовым рабочим в «Консервлесе», в 1944 году призвали в трудовую армию, но работать не пришлось – охранял пленных немцев на строительстве ТЭЦ в Кирове. Наверное, единственный в Альмеже, который пользовался нюхательным табачком – попросишь у дяди Коли понюшку табака, ух, нос продирает – чихаешь.

Радостные альмежане вначале за хлебом приходили задолго до открытия магазинов, возникали очереди – всем хотелось досыта вкусить хлебушка. Но не у всех получалось. Шушарин А.В. публично сказал, что три месяца как отменили карточную систему, а он хлеба досыта не ел. Это сказал участник войны, имевший награды за ратные дела.Через некоторое время он оказался в местах не столь отдалённых на 10 лет. Да, в то время ещё наследие конца 30-х  годов сохранилось,  «бдительность» многие проявляли – писали доносы. Вернулся Шушарин домой по амнистии осенью 1953 года .Очереди за хлебом были все 50-е годы. Даже в Опарино в магазине Сельпо такие очереди были до 60 – х годов.

Ассигнации 47 года

Денежная реформа мало кого затронула – лишних денег не было. Знаю  такой случай. Чтобы не потерять деньги, купили женский велосипед, это по альмежским-то улицам. Заметьте – в 1947 году даже в Альмеже продавались женские велосипеды, только ездить на них некуда. Говорили, что один дед купил целый ящик папирос «Беломорканал», потом сдал в магазин знакомому продавцу – не знаю, какой навар был у него. Дорогие папиросы были «Казбек», а дешёвые «Бокс», «Катюша» и ещё много с другими названиями. Помню, некоторые бравировали, пели: «Люблю я спорт, но только папиросы «Бокс», люблю я сорок градусов, но только не мороз». Сигарет ещё не было, но махорки было завались. Крутили самокрутки, «козьи ножки», даже продавалась нарезанная бумага для этого, но большинство пользовались газетной бумагой. «В минуты жизни трудные, когда нет папирос, махорочку моршанскую протянем через нос», – и такое баяли (говорили). Известной была махорка из города Моршанска – Мордовия.

Жизнь альмежан после войны. Часть 1
Жизнь альмежан после войны. Часть 2

Юрий Холопов, продолжение следует.