Привет, январь, друг сердечный! Замечаю, ты к Новому году, всегда как огурчик у хорошей хозяйки на праздничном столе, блестящий и крепкий. Молодец!
Рассказывай, где бывал, с кем чай пил – «ладно за морем иль худо». Вот уж окна изморозью украсил. Спасибо, и где ты таким диковинным рисункам научился? Всмотришься – из других, неведомых нам краёв, узоры. Наверное, ещё планеты есть, где народ пироги печёт, валенки катает да искусствами разными забавляется. Вот бы побывать, связи родственные наладить. Да как назло сломалась какая-то штуковина у русской печи, а без неё в твои холода не только на другие планеты – в Москву сто лет не можем съездить. Хорошо ещё телевизор работает. Знаем хоть, какие флаги вывешивать, за кого Бога молить, за капиталистов или коммунистов.
Давай рассказывай! Какой температурный режим подбросишь? В какой декаде? Прошлый год ты переборщил! Ни к чему так-то. Ладно, наш брат на печи отлежится, а зверю да птице каково? Ты, как самый передовой месяц в году, это разуметь должен.
Эх, январко! Раньше-то, на Рождество Христово, запряжём в розвальни коней. И – расступись народ, с ума сходи под дугой колокольчик! Лети душа в рай! Да не в тот небесный – туда ещё рановато, а в тот, где милкина изба! Где воротца, каждым сучком знакомые, да окошки ещё с лета белизной сияют. Но главное в праздники и будни, в любой мороз там горячее сердечко ждёт, волнуется. Как тут не спешить! По простоте душевной верится нам, что все скорости, даже космические, нужны, чтоб к любимой скорей примчаться да цветы не заморозить.
Ты махни соточку, январушко! Сам знаешь, не злые мы, а уж в Христовы праздники врага стопкой не обнесём. О тебе и говорить нечего, ты после декабря главный дорожный уставщик, а значит, тебе причитается. Весь мир к тебе расположение имеет, поскольку именно при тебе Христос родился. Всем нам поучение: можно родиться в хлеве, а стать Богом. Естественно, одного этого мало. Ты понимаешь намёк.
Вот нынче модно стало купаться в Крещенье. Посмотришь по телику, сколько грешного народу, особенно начальства, у полыньи дрожит. Грехи смыть охота: уже не влезают ни в сумки, ни в рюкзаки. А тут нырк в прорубь – и станешь «аки младенец». И опять можно грешить. Сомнительно что-то. Если таким простым способом можно от гадости духовной отмыться, то о чём в церкви милости просить? Построил водоём с подогревом. День грешишь, вечером опять – нырк.
Ох, неспроста океаны, моря, и реки бунтуют? Навалим в них всякой грязи, кому понравится? Киты, и те на берег выбрасываются.
Ты-то, конечно, знаешь, что неспроста Сын Божий появился в человеческом образе и «божественное в нём не подавляло человеческое». Великая мудрость в этом явлении: оно учит нас не отвергать в себе человека и вести себя по-божески. По совести, значит.
Тогда ничего не страшно. И пусть от твоих морозов льды на реке страшно ухают, деревья трещат, птицы на лету мёрзнут – мы переживём. Может, где-то от таких безобразных условий люди в панику, в рёв, только не мы. По ранешнему бывало: вывалит народ на улицу и под гармошку русского пляшет или хороводы водит. Взлетают окутанные паром кони над снежными крепостями, носятся по льду кружала, летят с пригорка забитые до отказа розвальни: «Берегись!» Так что никто нас перешибить не сможет.
Отгуляем праздники – и в работу: лес рубить, назём возить, сено ещё не всё на повети: дел невпроворот! А ты, январь, уж лыжи навострил; февралю малорослому место уступить готовишься? Подожди, дружок, за тобой должок. По какому такому праву в сосняке до сих пор не прозвенел серебряный колокольчик синички?
Ты положение то исправь!
Во! Звенит! Спасибо. Слышу. Каждый год этот нежный колокольчик даёт мне веру в обязательный приход весны. Я даже вижу, как она укладывает свои наряды в большой зелёный чемодан. Внимательно осматривает каждую вещь: не побило ли молью – встряхивает и, аккуратно свернув, разглаживает тёплой ладонью. Пробежалась взглядом по жилищу: не забыла ли чего? Садится по обычаю перед дальней дорогой. Немножко нервничает. Платок поправляет, басится. Все женщины одинаковы! Что с неё взять?
Скоро, скоро всё доброе и светлое вернётся! Хорошо, когда так-то! Правда, январь?
Николай Алешинцев.
