Петр Иванович колыхнул ситцевую занавеску. – Так вот, Николай Павлович нам силы и уверенности своим участием в работе придает. Он ведь ребят в походы водит, чтобы сумели понять знаменитость наших мест. Много о своих находках в тетради записал и разослал в разные организации.
Я признался, что тоже из-за бартевской тетради приехал.
– По его тетрадям приезжали тут три парня из комсомола, – проговорил Арбузов. – Потом-то один девкой оказался: нынче разве разберешь, волосы одинаковы, штаны-жинсы мужиковские. Три дня ходили, обо всем расспрашивали меня, обещали узбеков сагитировать или еще кого, чтоб к нам приехали работать. У узбеков, слышно, людей полно, а работать негде. Только никто не появился…
Анна Павловна тоже участвовала в нашем разговоре, то подсказывая, когоиз жителей Волгарицы упустил назвать муж, то напоминая, когда какой случай произошел, но и об ужине не забывала и вскоре позвала нас за стол к дымящимися щам. Стесняясь¸ что из-за больных зубов приходится хлеб крошить в чашку, Петр Иванович ел торопливо и все спешил рассказать о волгарицком житье, о том, как он стремился его направить.
– Я хоть простой крестьянский мужик, вижу, кто к делу с душой, а кто боком. Был у нас Бабкин председателем. Неплохо дело вел. С любой дояркой умел поговорить, подход знал, помочь умел. Потом убрали его, вроде как повысили, а там дело не пошло у него. Встретились. «Я бы, – говорит, – обратно к вам». Ну я и насмелился в райком партии, а там вроде мнение такое: не в свое дело суюсь. В общем, не пустили Бабкина к нам. Жалко. А он потом повесился. Что-то не заладилось. Может, у нас бы на месте был, опять бы дело пошло, и сохранился бы?
Ну, с этим не вышло, к другим присматриваюсь. Нужен молодой организатор. Подглядел такого – Коля Ярополов. Сильно сообразительный, еще когда ребенком был, это доказал. Косилку собирали инженера́, механики. Он говорит: не так собираете. Они ему: соплив еще, мало каши ел. А он стоит на своем. Сбегал домой, схему принес, доказал. Прихожу в райком, говорю: вот вам председатель для нашего колхоза – Ярополов Николай Вениаминович, крестьянское дело знает, не пьет, голова светлая. А они поглядели на него, послушали – и заключение: «Сильный недостаток – заикается». Им, вишь ли, чтобы все было чисто, гладко и морщин не знатко. А я думаю, пусть призаикивается, зато в делах дока. А они: «Вдруг речь придется говорить». Дак до речей ли еще, надо сперва дело наладить. В колхозе специалистов, парторгов полно, они могут речи поговорить, только позови. Я, конечно, для райкома не авторитет, не умею так широко мыслить, как они, но кажется мне, пошло бы у него дело. Зря не пустили его к нам.
Анна Павловна поставила на стол яичницу с рыбой, извинилась, что рыба не речная, а магазинская, свежемороженая, а наловить своей Пете недосуг, да и из-за глаза он опасается. А был ловец…
– Мне рыбу нельзя, – сказал Петр Иванович. – Ты мне, Аннушка, чаю плесни, я сушку размочу. – И опять сел на любимого своего конька – о нынешнем отношении к труду да о руководстве разговор повел.
– Не перестроились люди. Я вот никак ко времени нашему привыкнуть не могу. Как можно обещать и не сделать или работу оставить, хотя еще светлым-светло? Но вначале об обещаниях. Вот Волгарица наша гибнет из-за того, что дороги нет. Я сам как-то к предрику зашел, говорю: дело-то ведь крайне опасное, еще год-два не сделаете дорогу, и распадется Волгарица. А он мне: в этой пятилетке будет. Я головой покачал: сколько мы пятилеток пережили, и в каждую говорили, что именно в этой к нам дорогу построят. Ну, я еще, может, севооборот протяну, а теще моей восемьдесят девять. Она-то так и не увидит гладкой дороги. А у нас теперь в основном старики да старухи. Уныло, ни одного робеночка. Хоть бы один на поглядку. А ведь дороги и дети перспективу дают.
Отужинали, хотели посмотреть альбом с фотографиями, но в двери кто-то постучал. Оказалось – давешняя старушка, которая приняла меня за своего сына Василия. Зовут ее Екатерина Дмитриевна Пономарева. Пришла поговорить со свежим человеком.
Поведала о детях Екатерина Дмитриевна: трое в Архангельске живут, зовут к себе, а ей из Волгарицы уезжать никак невозможно.
– Ой, да как это уехать? Хоть и шибко зовут меня, да там будто в ящике заколоченная. Выйдешь, все вокруг чужое. А у нас тут кажное поле, березка – все свое. В родном-то доме и вода слаще. Пока Петя… Петр Иванович за нами глядит, дак дёржимся. Поутру побежит на работу, замечает, есть ли к дому следок-от, не померла ли старуха.
– А как же, – заметил Петр Иванович. – Вы ведь моя гвардия. Люди, которые войну перенесли, с первого слова меня понимают, на помощь идут. Плохо и ходят иные старушки, а тоже копошатся, на сенокос бредут, дежурить на ферму. Нам всем надо такими быть, как они.
И начинается разговор о волгарицких стариках и старушках. – Вон Надежда Ермолаевна, – говорит Анна Павловна, – учителя Бартева мать, пенсионерка, а продавцом на дому работает. А как иначе, коли некому больше.
– Дак ведь ты, Петр Иванович, и товары выгрузишь, и подскажешь, чего привезти, – добавляет Екатерина Дмитриевна.
– Надо, надо друг о дружке заботиться, – кивает Петр Иванович. – А то холодом потянет со всех сторон, а старость тепло любит. Много ли ей надо-то.
Потом они наперебой говорят о незаменимом душевном человеке – учительнице Анне Ильиничне Паньковой, которая, выйдя на пенсию, взялась доставлять в Волгарицу почту из Шадрина
– Три раза в неделю за семь верст носит письма и газеты. Нам всем такими надо быть, как она. Всем! – решительно произносит Арбузов.
Гостья уходит домой. Уже в темноте, укладываясь спать, мы обратились к воспоминаниями о военной поре, когда и Петр Иванович, и Анна Павловна, несмотря на юные годы, были заправскими работниками.
– Ой, в войну-то дотемна мы, волгарицкие, суслоны ставили, – сказала Анна Павловна. – Ни зги не видать. Идем с поля, друг за дружку дёржимся да ухаем, чтобы зверь какой не напал.
– А мы в нашей Нижней Плоске все с песней «Катюша» ходили. Научила нас счетоводка Мария Михайловна. «Расцветали яблони и груши», – а у самих во рту, кроме кислицы, в иной день ничего не бывало, – вспомнил Петр Иванович.
Очерк Владимира Ситникова «Волгарица, Волгарица». Часть 1
Очерк Владимира Ситникова «Волгарица, Волгарица». Часть 2
Очерк Владимира Ситникова «Волгарица, Волгарица». Часть 3
Очерк Владимира Ситникова «Волгарица, Волгарица». Часть 4
Очерк Владимира Ситникова «Волгарица, Волгарица». Часть 5
Продолжение следует…
