Сегодня у нас в гостях – поэт, прозаик и автор книг о народных промыслах Кировской области Надежда Ильинична Перминова. 5 февраля в большом зале областной библиотеки имени Герцена прошла презентация нового сборника ее стихов «Свод».
Впрочем, назвать это издание сборником было бы неправильно. Это полноценная книга в твердой обложке, в которую сведены лучшие, на взгляд автора, стихи из предыдущих книг: «Речка Лала», «Солнце северных сосен», «Остров раздумий», «Воздушный переход», «Преломление света». Сюда же полностью вошла новая книга «Время водосбора» и поэмы. Многие из стихов никогда не были опубликованы. Хронология книги – от более ранних к более поздним.
«Захотелось понять, что же сделано за жизнь», – сказала Надежда Ильинична своим читателям и почитателям.
Открывая новую книгу коротким предисловием, автор пишет: «Стихи – средство жизни моей души. Она и с годами осталась девочкой, восторженной перед красотой и многообразием мира и очень страдающей от жестокости и обстоятельств.
Жизнь была плотно забита трудом, житейскими заботами, увлечениями. Но стихи всегда находили лазейку и приходили, чуть раздвигалось время…»
Для того, чтобы быть услышанным, не обязательно кричать во весь голос. Нужно просто пропустить то, о чем хочешь сказать, через свою душу, прочувствовать это. Не усложнять обычное и понятное – просто показать его под каким-то новым углом, подчас неожиданным. Не гнаться за вычурной внешней красотой слова, за которой теряется его смысл. И это у Надежды Ильиничны получается. Со многим из того, о чем говорится в ее стихах, большинство людей сталкивалось в жизни, но переживало и чувствовало это подсознательно. А поэт не только увидел и осознал, но и сумел выразить это в стихотворной форме. Оттого ее стихи близки и понятны людям разных возрастов и профессий.
Надежда Перминова – член Союза писателей России, заслуженный работник культуры, лауреат литературной премии им. Николая Заболоцкого и ряда других. Ее имя занесено в Почетную книгу Союза женщин России.
Стихи Н. И. Перминовой звучали в авторском исполнении, в исполнении заслуженной артистки России Марины Карпичевой и члена Союза писателей поэта Галины Кустенко. На ее стихи написано около тридцати песен. Некоторые из них исполнили Лариса Колегова и Вера Лалетина (Слободской). Прозвучала в записи и песня Владимира Веске «Романс для двоих».
Предваряя свое выступление, М. Карпичева сказала о «Своде»: «Это книга-жизнь». Жизнь автора, неотделимая от жизни страны, жизнь поколения, родившегося в годы войны и опаленного ею, жизнь человека в большом городе и среди природы – словом, во всех ее проявлениях.
Говорить о стихах можно долго и много. Но лучше все-таки их читать. Итак, несколько стихотворений из книги Надежды Перминовой «Свод».
Земля моя, как инвалид,
от старых ран давно не спит.
Все думы, думы вереницей –
за облаками облака.
И слышен ночью на границе
щелчок взведённого курка.
Земля моя, как мать, седа:
седы в полях зимой снега,
когда же вновь весна приходит
и гонит солнышко мороз,
то седина её восходит
стволами тоненьких берёз.
Давно умолкли миномёты.
И мирные у нас заботы.
Но, как прощальная ладонь,
горит на мраморе огонь.
Вечный.
Речка Лала
Речка Лала, ах, речка Лала!
Не с Кавказа ли ты сбежала?
И плутаешь горянкой по лесу,
извиваешься синим поясом.
Уж не лес ли тебя завлёк,
нашептав свои сказки ветру?
Средь таёжных глухих дорог
твои синие километры.
Речка Лала, ах, речка Лала!
Я, как ты, всё к нему бежала,
всё бежала к нему, спешила,
у цыганок не ворожила.
Речка Лала, гордячка Лала,
может, просто была ты Ладой,
северянка, дочка Двины,
перешейки из бузины!?
Только странно мне слышать – Лала!
словно эхо в далёких скалах.
Мои колыбельные
Мы голоса сплетали весело
В дому друзей в застольный час.
На удивленье было песенно,
Хоть лада не было у нас.
Мы были разными по возрасту,
Но души на одной волне.
И с отставным военным попросту
Я запевала о войне.
Про бой и про свечи огарочек…
Как провожала я бойца.
И светлый звон хрустальных чарочек
Был за солдатские сердца.
– То фронтового поколения
Всё песни, – мой сказал сосед,
– Откуда столько вдохновения
Взялось у вас, вам сколько лет?
Да, о другом, мужая, пели мы:
Про целину и Усть-Илим.
А эти были – колыбельными
Над каждым сверстником моим.
* * *
Травиночка —
кровиночка земли.
Признаемся —
мы это позабыли.
И вроде землю — нет,
не разлюбили.
Ведь в детстве
с каждым деревом дружили.
А выросли —
срубили и сожгли.
И службу
бесхозяйственно верша,
Мы портим реки,
пашем луговины,
И рыба мрёт,
и падают лесины,
Но не болит
холодная душа…
Преобразуй,
используй
и твори!
Да только помни,
что твоё начало
В том, что земля
травинками дышала
И, словно на руках,
тебя качала
На тех лугах,
что каждый год цвели.
Травиночка —
кровиночка земли.
Портрет дерева
Как могучего лося рога,
Корни дерево в землю вонзило,
И вот так простояло века.
Ни тебя, ни меня не спросило.
Никого на равнине вокруг.
Только ветер, как лучший товарищ,
Перекинул над ним виадук
Из семи разноцветных пожарищ.
Не сочтёшь под корою колец.
В них, бывало, военной порою
То стрелу, то ружейный свинец
Бинтовало густою смолою.
Время старости преодолев,
Его крона, как целая роща,
Сочиняет старинный напев
Величавой бетховенской мощи.
Нашей древней земли патриарх,
Он хранит в своих памятных снах
Вереницы людей и животных.
И качает в широких ветвях
Думы птиц перелётных.
Маме
Никто не застрахован от невзгод.
Ты не грусти, моя родная мама,
Что в доме у меня достатка мало,
Что не с тобою я не первый год.
Меж нами почтальоны-поезда.
Твои тревоги в письмах получая,
Я знаю, ты писала их ночами,
Когда стучалась в дверь мою беда.
И строчки так кричаще велики
На листиках из тех тетрадей в клетку,
В каких носила я тебе отметки
И первые наивные стихи.
Вся жизнь твоя от счастья в стороне,
И потому лишь об одном мечталось,
Чтоб детям счастье доброе досталось
И за тебя, страдалицу, вдвойне.
А я живу мечтанью вопреки,
Да, счастья, что ждала ты, маловато.
Я тем перед тобою виновата,
Что правят мною случай да стихи.
Но я безмерно счастлива опять:
Вновь вижу дом наш под зелёной крышей.
И ты навстречу из калитки вышла,
И я ещё могу тебя обнять!
Вятская земля
В глухой земле, среди болот,
в преддверье ига векового,
родил догадливый народ
Шаляпина и Васнецова.
Когда кичились,
власть деля,
план комискусства выполняли,
в нас молча «Три богатыря»
духовность нашу охраняли.
Что русский голос всё же жив,
что суть свою
он не прошляпил,
на вятский матушкин мотив
пел на весь мир
мужик Шаляпин.
И не глухой – тогда внимал.
И не слепой – смотрел и видел,
как подменяли идеал,
как создавался новый идол:
Кому – служить,
кому – не жить,
кому – расти под барабаны…
…Устали вороны кружить
над этой битвой окаянной.
Так помоги нам, грешным, Бог,
поставить крест
российской смуте:
вновь у развилки трёх дорог
наш вечный витязь
на распутье.
Нещадно ветер время рвёт
на стыке двух тысячелетий.
…Но кто-то любящий поёт
в деревне дальней на рассвете:
Баю-баюшки-баю,
баю Родину мою…
Трельяж
Трельяж – кураж:
троюсь – смеюсь…
Трельяж – мираж:
троюсь – боюсь!
За каждой из троих
гонюсь:
на фоне стылого окна
одна – беспечна и странна,
вторая – гордо, как премьер,
стоит меж дорогих портьер,
а третья –
из-за груд белья –
как раздражённая змея.
И это всё, простите,
я?!
В стекле кривляюсь
и кривлюсь –
то раздроблюсь,
а то сольюсь –
и в этом сущность бытия
не только, кажется, моя!
Ты этот мир лукавый наш
являй почаще мне,
трельяж!
Моё поколение
Наши души обожжены:
все мы выросли из войны,
из её катастроф и бед,
из её кровавых побед.
Дядя Коля – солдат без ног,
выползающий на порог,
с детских лет
до последних дней
будет плакать в душе моей.
***
Мы выросли не знавшие отцов,
их поглотила ненависть и тьма.
Одни упали от чужих свинцов,
других взяла навеки Колыма.
Одни лежат в болотах и полях,
быть может, их найдут и отпоют.
Другие в ледяных своих гробах
до этих пор как в лагерном строю.
И этот от отцов идущий страх
незримо сердце леденит впотьмах.
***
Жалею
Богатых и нищих.
Прощаю одним,
а другим подаю.
Поскольку сама
в середине стою.
А мне
кто подаст?
Кто гордыню простит?
Пульсирует в сердце
обида и стыд…
Самотканое слово
Бабкин ткацкий станок.
Грубых ниток основа.
Набирает челнок
Самотканое слово
Всей семьи, всей родни,
Всей России безбрежной.
Собери, сохрани и
Сотки в мою нежность.
Ситец детских забав
И военного лиха,
За основу собрав,
Закреплю, как ткачиха,
Юный шёлк голубой
И жемчужный от снега.
В нём корявой строкой
Нить безбожного века.
Чёрный савана след
И любви нежно-алый.
Нить того, чего нет
И чего недостало.
Он одет в фиолет.
Он зовёт и тревожит.
Столько зим, столько лет
Успокоить не может.
Ленты – всё от одежд
Ровно вобраны в нити.
Цвет зелёных надежд
Будет вас веселить, и
Всё снует мой челнок
Кряду – строчки за строчкой.
И по краю цветок
Выйдет с именем дочки.
Ткётся жизнь по годам.
Мне осталось немножко.
Ляжет под ноги вам
Самотканая эта дорожка.
Речка Лала-замечательно!
А про речку Лузу-нет стихов почему-то,она ведь тоже северянка, и внучка Двины.