В книге дважды Героя Социалистического Труда А.Д.Червякова «О времени и о себе», которую он подарил мне с автографом, есть такие строки: «На скудных землях неустанно трудились наши предки. Еловые перелески, богатые рыжиками, да березники, овальные глинистые угоры. Под стать мягким северным пейзажам, люди жили смирные, застенчивые, но обстоятельные, упорные в трудах, твердо знающие, что манны небесной ждать напрасно. Жили в надежде на свои две руки да голову. А в придачу тебе – лошадка да соха Андреевна. Но верны они были своему крестьянскому долгу и землю не оставляли, сеяли хлеб да лен, на медные гроши возводили храмы».
Мои собеседники Суровцевы – из этих самых знающих, упорных, обстоятельных и застенчивых, для которых на первом плане стояло и стоит дело. Так было на Вятчине испокон веков.
Разговор о вятской ниве продолжу стихами поэта-фронтовика, сполна познавшего цену хлебу, уроженца города Нолинска Леонида Хаустова, посвященными вятскому селекционеру, профессору, академику ВАСХНИЛ Николаю Васильевичу Рудницкому, который вывел знаменитый сорт ржи «Вятка».
Вдоль большака уныло рожь стояла,
Кой-где покрыта тенью облаков.
Казалось, это было одеяло
Из ситцевых, из пестрых лоскутков.
Хлеба росли недружно, и колосья
Не гнули стебли – были так легки.
И верховой, в сердцах поводья бросив,
На полосы глядел из-под руки.
То был уездный агроном Рудницкий.
Он с хлеборобом встретился одним.
Тот шапку снял и поклонился низко,
И услыхал: «Давай поговорим!»
Достав табак, присели у дороги.
Мужик сказал: «Какой тут умолот!
Ты видишь сам, что хлеб у нас убогий.
А все житьишко то, что бог пошлет.
А вот бывает – часом рожь приснится
С тяжелым, крупным, налитым зерном,
Что ничего на свете не боится.
Ты этот сон запомни, агроном!»
Себя годами отдыха лишал он,
Отдавшись делу своему сполна.
И наконец-то перед ними лежала
Та россыпь драгоценного зерна,
Что вывел он. Лучистое, тугое.
Он зернышко любое узнавал.
И эту рожь, как самое родное,
Он «Вяткою» бесхитростно назвал.
Подкрепим этот вывод конкретными данными. В 1898 году по Вятке отправлено хлеба 4789 тысяч пудов, с Кукарской (ныне город Советск) пристани в том же году отправлено 2159 тысяч пудов хлеба, по реке Уржумке – 87 тысяч пудов, по реке Чепце – 107 тысяч пудов, по реке Холунице – 154 тысячи пудов, по реке Кирсе – 198 тысяч пудов, по реке Омутнице – 108 тысяч пудов, по реке Ижи – 642 тысячи пудов и так далее. Вятский хлеб шел в Сибирь и на торги в Устюг Великий и Архангельск, а оттуда за границу. Сегодня Кировская область хлебом не торгует, не хватает даже своего кормового зерна.
«А какие у нас на Моломе были поля!» – вздыхает Анатолий Иванович Суровцев. Услышав эти слова, я вспомнил очерк Владимира Борисовича Лысова о династии Никанора Осиповича Калянова «Остановиться. Оглянуться. И помнить: за спиной – Каляново поле», опубликованный 11 июня 2005 года в «Опаринской искре». В этом очерке показано, что моломские поля рождались в лесной глубинке трудом и потом. В семье же Никанора Калянова детей было пятеро: дочери Мария и Анастасия, сыновья Павел и Степан (первый погиб в Финскую, второй вернулся с Великой Отечественной войны, пошел по финансовой линии), и младший Иван, родившийся в 1925 году… чертынадцатилетний парнишка, по неписанному закону времени, стал как бы взрослым колхозником., хотя и так целых два года каждую весну – лето – осень проводил в поле.
«Вся механизация – лошади. На них и пахали, и боронили, и сеяли. С их же помощью молотили, корма заготавливал, хлеб убирали, зерно отвозили на пункты сдачи, – вспоминает Иван Никанорович. – Зерновое поле в годы войны не уменьшилось, а даже увеличилось – осваивали и дальние пахотные земли. Воз везли мы, пацаны, женщины, старики, инвалиды».
«Каляновы жили в Паникаровке, – уточняет Анатолий Иванович Суровцев. – Мать моя, Пелагия Андриановна, говорила: во время войны и после ее все так и было, как рассказывал Иван Никанорович Калянов. Мне тоже пришлось рано впрягаться в колхозную работу. У себя на усадьбах сеяли ячмень, садили картошку. Так и жили, а поля берегли и хлеб растили. Какие урожаи та же рожь давала! А теперь даже картошку сажать некому. Дожили до ручки!»
Действительно, сельское хозяйство было и остается одной из болевых точек России. Сегодня много говорят об импортозамещении и ….ничего не предпринимают в этом направлении. Говорунов, как комментировал именитый котельнический председатель колхоза А.Д.Червяков, всегда хватало. Не перевелись они и сегодня. С 5 по 9 марта 1962 года в Москве проходил Пленум ЦК КПСС, посвященный проблемам сельского хозяйства. «Мы должны, – заявил Хрущев, – решительно увеличить производство сельскохозяйственной продукции в стране уже в 1962 году». Не получилось. А опыт был рядом. На хорошо удобренных землях и овес давал в те годы по 35 – 40 центнеров дешевого зерна с гектара, тогда как на российских полях получали 10 – 12 центнеров. В Канаде в начале 60-х годов чистые пары, овес и многолетние травы занимали половину всех посевных площадей, но именно Канада занимала тогда одно из первых мест в мире по эффективности, экономичности и производительности сельского хозяйства. А неприязнь Хрущева к чистым парам, важнейшей составляющей научно обоснованного севооборота, привела к тому, что пары, занимавшие в 1953 году 15,8 процента, в 1962 году сократились до 3,3 процента всей пашни.
«Мне довелось столкнуться с этой проблемой, – поясняет Галина Николаевна, – когда на три года сменила свою профессию зоотехника. Предложили возглавить бригаду. Понимала, что дело это непростое, но посоветовалась с мужем, а в те годы Анатолий Иванович был не просто ветеринарным врачом, а еще и секретарем партийной организации, да и я сама в 1967 году в партию вступила, не могла отказаться – если партия сказала «надо», комсомол ответил «есть». Согласилась потому, что муж успокоил: будет трудно, поможем. В народе говорят: не той лошади помогают, которая стоит, а той, которая в гору воз везет да сил у неё не хватает. Согласилась ещё и потому что помнила слова Александра Дмитриевича Червякова: «Если в колхозе есть хоть один человек, всей душой болеющий за общее дело, – это уже хорошо. Если есть два таких человека, значит, появится и третий. Десять – это большая сила. А если хотя бы половина колхозников будет так относиться к общему делу, то тут уж никакие трудности и сложности не страшны, потому что это и есть настоящий коллектив. А ему все под силу». Вот и пыталась сформировать такой коллектив. А коллектив – что маленький колхоз: 400 гектаров пашни, больше 200 гектаров сенокосов, 170 голов крупного рогатого скота и откормочник на 200 телят».
Николай Шкаредный, член Международной ассоциации писателей.
Продолжение следует…
“Суровцевы и другие” – часть I
“Суровцевы и другие” – часть II
“Суровцевы и другие” – часть III
“Суровцевы и другие” – часть IV
