Об этой станции нам повествует 21 зарисовка Н. Н. Шкаредного.
Разбередил меня своими рассказами Виталий Александрович, – заговорила мама, обращаясь к своей спутнице Насте Ильюк. Как я упоминал в зарисовке «В дебрях Севера», она ехала с моим одноклассником сыном Любомиром на Украину. – Ты вот, Настасья, к нам в Харьягу намного позже попала, после войны. А мы в июле 1931 года в числе первых 112 спецпереселенцев сюда прибыли. Было страшно, всех мучили вопросы: надолго ли? с чего начать? как выжить?
Хорошо, наши мужики были мастерами на все руки. Поначалу начали строить шалаши. Не успели сами осмотреться, в сентябре 1931 года привезли коров и молодняка. Тут же всех мобилизовали на сенокос. А комендант погоняет: стогуйте, стогуйте, еще 30 быков прибудет из Холмогорского племхоза.
К 1933 году было построено три двухэтажных дома, баня, четыре скотных двора, маслозавод, конюшня и силосная башня. Но так уж сложилось, что основной тягловой силой были быки, лошадей-то не хватало. Когда вас привезли, мы уже имели три конюшни лошадей. А в скотниках стояли быки-производители. Видишь, как поменялось время».
«Нам тоже перепало немало горя, – вздохнула собеседница. – В войну, вроде как выжили, а тут нас свои начали теребить. Люди празднуют День Победы, а мы слезы льем, потому что были назначены к депортации. Разве мы виноваты, что какие-то уоновцы все еще пытались повернуть события в обратную сторону, нападали на сельсоветы, жгли фермы, стреляли в советских солдат? Они зверствовали, а отвечать пришлось нам. Любомира-то одна поднимаю. И здесь, если бы не детский сад, не знаю, как бы его растила. Когда в клубе раздавали американскую помощь, сумела выбрать ему костюм на вырост. В нем и едет сегодня знакомиться со своими родственниками, о которых знает только по письмам. А по скотину-то что говорить. Сама доярка, Вот уже почти неделю отдыхаю, а руки ноют, болят. А что ты, Наталья, о скотине-то речь завела?
«У тебя от дойки руки болят, а по мне бык воз с навозом протащил. Все косточки перемял. Думала, не выживу. Да видно страх за судьбу детей помог встать на ноги. А вообще-то у нас в Харьяге скотина была особая. В 1939 году в поселке появился свет. На электростанции поставили локомобиль. Может быть, такой же, какой тащит наш поезд. Комендант тут же нашел этой паровой машине еще одно применение. В шесть утра звучал гудок, и люди понимали: пора на работу. Этот гудок звучал и во время обеда, и по окончании рабочего дня. И что удивительно, к такому режиму привыкли даже животные. Услышав утром гудок, коровы в скотных дворах дружно поднимались на ноги. Они понимали, что наступило время кормления и дойки.
Так как для работ по заготовке и подвозке кормов, вывозке навоза на поля лошадей не хватало, их заменяли быки. Силы им было не занимать, да и характер у каждого был свой, особый. Один из них был особо норовистым, и мы всеми правдами и неправдами старались от него отказаться, а то хлебнешь горя, потому что он тоже работал по гудку. Если прозвучал гудок по окончании рабочего дня, а он с грузом находился в пути, бык останавливался. Стоял, как вкопанный, и не двигался с места, хоть убей! Понимал, что наступил конец рабочего дня и его пора освободить от ярма. Многие плакали от отчаяния: не могли управиться с упрямым животным.
«Мне-то по приезду тоже довелось помучаться с быками, – Настья Ильюк посмотрела в окно и поделилась своими болячками. – Когда нас привезли в Харьягу, меня сразу на дойку не поставили. Сказали: поработаешь на разных работах, тогда посмотрим. Видишь, как дело было поставлено: труд доярки – в награду! Поначалу мне тоже быка выдали для подвозки корма. Дело нехитрое: утром за Шар на пароме, на пожне травы накосишь, а честно говоря, косить-то я только в Харьяге научилась, и в обратный путь. Норма – два рейса. Тут уж работала, не считаясь со временем, а норму выполняла. Только быки попадались разные. Одни к лесному гнусу, видимо, попривыкли, считали, что такая им, как и нам, судьба выпала. Но были и норовистые. С другим не работа – настоящий ад. Одолеваемые гнусом быки порой срывались с места и как бешеные вместе с грузом мчались в реку или озеро. Погружались в воду по самые уши, чтобы хоть на какое-то время избавиться от атакующих туч. Потом мужики помогали нам вытаскивать их из воды. Так что я все это по себе знаю.
«И правда, Настасья, что это мы сегодня о быках заговорили?»
«Наверно, потому, что поезд наш, видимо, не паровоз тащит, а какой-то упрямый бык: больше стоим, чем едем. А до Котласа еще ехать и ехать. Тебе-то со своими до Опарино отсюда рукой подать, а мне на Украину еще неделю шпалы считать. Так весь отпуск и пройдет в дороге. Гляди-ка, опять какая-то станция. Ага, вокзал показался. Ну вот и «Черемуха».
Мы с Любомиром выскочили на перрон. Конечно, перроном этот клочок земли, отвоеванный у леса, назвать можно было только условно. Сразу за вокзалом стояло несколько казарм, так тогда, как у военных, называлось жилые дома железнодорожников. От ступенек вагона мы не отходили, боялись, что поезд может уйти без нас. Лес, конечно, удивил. Стройные размашистые березы, высокие, как мачта, осины. Ниже кустарник, а под ним высокий травостой. Все это вместе создавало зеленую стену и казалось, что наш поезд стоит в каком-то большом коридоре, потому что сам поселок остался позади слева. Он растянулся под прямым углом к железной дороге в глубину соснового бора. Через минуту проводница загнала нас в вагон, так что больше ничего разглядеть мы не сумели.
Через тринадцать лет я приехал в Черемуху, чтобы представить, базирующийся здесь Лимендский леспромхоз крупным планом на страницах «Двинской правды». Правда, выяснить, почему леспромхоз назывался Лимендским, мне так и не удалось. Его было бы правильным назвать Черемушским, так как он был организован в поселке Черемушский. Есть же Сосновские и Березовские леспромхозы, как, например, в Опарино – Березовский ЛПХ. Но чтобы задать руководителям предприятия первым этот вопрос, надо было найти контору предприятия.
Прибывшие со мной пассажиры охотно объяснили, какой дорогой мне идти к заветной цели. Но дойти до конторы мне не удалось, потому что попал, как кур во щи. Оказывается, в этот день в поселке Черемушский проходили очередные учения гражданской обороны. И делалось это без громких объявлений, потому что война всегда начинается неожиданно. В те годы учения проводились не ради галочки, а по полной выкладке. Не успел я перейти железнодорожные пути, как угодил на носилки медицинского звена. Я пытался спастись прикрытием командировочного удостоверения и угрозами, что буду жаловаться, но ничего не помогло. Меня доставили в клуб, который во время учений выполнял роль бомбоубежища, и продержали там, как пострадавшего от радиации, четыре часа до команды «Отбой воздушной тревоги». Поскольку я угодил с корабля на бал, то решил не терять времени зря, остался на разбор хода учений, чтобы потом написать репортаж от первого лица. Редактор газеты Мария Антоновна Бочнева, прочитав первые строчки моего репортажа, не удержалась от смеха: «Это надо же, вы всегда на острие событий»,- и протянула исписанные мной листки ответственному секретарю редакции Николаю Федоровичу Шарапову: в завтрашний номер!
В конторе леспромхоза я появился уже после обеда. Секретарь парткома Алексей Михайлович Удалов заметил: «Что-то долго вы добирались со станции, мы уж вас потеряли». Пришлось рассказать, в какой я угодил переплет. Он расхохотался: сам убедился, что учения мы проводим не формально. Все это из далекого 1967 года.
В те годы здесь, в Лимендском леспромхозе, все делалось неформально. Это и помогло страдавшему затяжным отставанием леспромхозу занять передовые позиции, стать одним из ведущих подразделений комбината «Котласлес». Начальник планово-экономического отдела комбината Иван Елисеевич Тушин, который ежемесячно комментировал результаты работы лесозаготовителей юга области на страницах газеты, посоветовал мне обратить внимание на леспромхоз в Черемухе. «Понимаешь, чем интересен этот объект – леспромхоз долгое время лихорадило. Пришел новый директор – и за короткое время сумел мобилизовать коллектив. Думаю, в Черемухе, ты найдешь много интересного».
Новым директор был Владимир Степанович Мучкаев. Беседа с ним не заняла много времени, и вот я уже еду на тепловозе со сцепами в пока неведомую мне Третьячиху. Как выразился директор Мучкаев: «Там наша передовая. Побеседуете с людьми, побываете в лесосеке, тогда и поговорим».
Бригадир малой комплексной бригады, кавалер ордена Ленина Василий Александрович Лубнин наш разговор начал с вопроса: «Как добрались? Прекрасно! Ну, что я могу сказать? – снова начал с вопроса. И сам же ответил: «Наша бригада удостоена высокого звания коллектива коммунистического труда. На вопрос, кто самый лучший, я всегда отвечаю коротко: все! Молодцы наши женщины. Очень трудолюбивы и скромны. Я желаю всем иметь таких сучкорубов, как Анна Городишанина, Евдокия Леонтьева, Тамара Гарш. И в отношении мужчин просто не могу нарадоваться. Что в них главное? Рабочая гордость, чувство товарищества. А оно включает взаимную выручку и общую заботу о плане. Наши дела в этом году замечательные. 15 октября мы будем рапортовать о выполнении годового задания. К 50-летию Октября вывезем дополнительно 700 кубометров древесины, а до конца года подарим Родине еще 1300 кубометров отличного леса».
Побывал я и в бригаде члена Котласского райкома КПСС В.И.Червочкина. За полгода этот коллектив заготовил 6041 куб древесины. Это на 1140 кубометров больше, чем предусмотрено заданием. Забегая вперед, скажу: через два года Виталия Ивановича Червочкина изберут председателем профсоюзного комитета леспромхоза. Впоследствии я написал из Лимендского леспромхоза десятки статей и очерков, передовикам производства посвятил стихи. Одно из первых, посвящалось бригадиру лесозаготовителей Виталию Ивановичу Червочкину.
Проплывали тучки-одиночки
Над седыми вершинами елей.
Улыбнулся Виталий Червочкин?
– В чем успех?
В беспокойном деле!
Нелегко ответит на это,
Да и общим будет ответ.
Никаких особых секретов
У бригады как будто нет.
Просто трудимся все, как надо!
Просто каждый в ответе за всех,
А за каждого – вся бригада.
Может, в этом и есть успех!
И еще научились время
Экономить, сжимать, беречь.
В остальном наравне со всеми…
Вот такой была его речь.
А потом говорил он делом.
И тихонько шептал мне лес:
– Он за дело берется смело
И в работу уходит весь!
Он умеет «зажечь» бригаду.
Все они на подъем лихи.
О таких бы писать баллады,
Только им посвящать стихи.
Перед командировкой в Лимендский леспромхоз встретился с первым секретарем Котласского райкома партии Николаем Изосимовичем Логачевым. Вот что он рассказал во время беседы. «Предприятия района организовано начали первый год пятилетки. Соревнуясь за достойную встречу XXIII съезда КПСС, все они перевыполнили обязательства, а коллективу Лимендского леспромхоза вручено переходящее Красного знамени на вечное хранение. Наш район крупный поставщик древесины народному хозяйству страны. За семилетку отправлено 6 миллионов 523 тысячи кубометров. На сплавных рейдах района переработано 24 миллиона 228 тысяч кубометров древесины. Звезда Трудовой славы бюро РК КПСС присуждена бригаде В.А.Лубнина, досрочно выполнившей месячное задание. Это уже третья Звезда бригады Василия Александровича в этом году. За 20 дней августа бригада коммуниста Лубнина отгрузила 1080 кубометров древесины при плане 1012. За девять месяцев бригада Лубнина при годовом задании 9100 куб. к Дню работника леса заготовила и отгрузила 9400. Так же слаженно работают бригады Николая Ивановича Сапрыкина, Андрея Андреевича Плаксина, Николая Ивановича Моисеенко. Леспромхоз в целом выполнил девятимесячный план. На нижний склад доставлено 206 тысяч кубометров древесины. Так что им есть чем поделиться, что рассказать».
После поездки в делянки мы устроили в кабинете директора Лимендского леспромхоза В.С.Мукачева своеобразный «круглый стол». Поскольку молодым везде у нас дорога, первым слово предоставили мастеру ремонтно-механических мастерских члену комитета ВЛКСМ леспромхоза Павлу Кашинцеву. Сегодня у него небольшая, но знаменательная дата: ровно 10 лет назад он вступил в комсомол. И сейчас говорит не о себе, а о молодых тружениках предприятия, называет имена: значками ЦК ВЛКСМ награждены Николай Кошиков, Василий Ярыгин, Николай Чегодаев, Юрий Чечулин. Комсомольцы активно участвуют в спортивной жизни района. Начальник нижнего склада Николай Алексеевич Патров доложил, как обстоят дела на разделке древесины. Здесь свои инициаторы и передовики. Это бригады Михаила Сергеевич Кондрашова, Ивана Алексеевича Меньшикова и Алексея Артемовича Петрова, рабочие Николай Александрович Богданов, Александр Дмитриевич Завьялов, бригадир на погрузке Федор Дмитриевич Быков.
«Но не работой единой жив человек, – напомнил собравшимся председатель рабочкома Александр Петрович Сухнев. – С начала этого года в санаториях и домах отдыха уже поправили свое здоровье 70 тружеников леспромхоза. Выбор у нас большой: Сочи, Ессентуки, Кисловодск, Бобровников, Сольвычегодск».
Свое слово за «круглым толом» сказал и начальник планового отдела Андрей Павлович Кондратюк. Он говорил о путях снижения затрат, повышении стоимости кубометра за счет выхода более качественных сортиментов и что можно получить или потерять из одного кубометра древесины, демонстрируя это на таблицах. Одна из них перед вами. Итог разговора подвел директор В.С.Мучкаев. Владимир Степанович обратил внимание: «Вы все говорите, нижний склад, верхний склад, а связующее их звено выпустили из вида. Я говорю об УЖД».
Мы тоже поговорим об УЖД Лимендского леспромхоза и посвятим ей нашу следующую зарисовку. Едем-то мы по большой колее, но она, эта большая колея, когда-то была тесно связана с Черемушской узкоколейной железной дорогой.
Николай Шкаредный, продолжение следует.
