Мой добрый друг! Прими мое спасибо
За стихотворный свой привет.
Пока жива душа и чувстваво мне живы,
Я тож в стихах строчу тебе ответ.
Н.А. Яхлаков – А.П. Малькову
Начну с письма Никанора Алексеевича, отправленного мне 16 ноября 1967 года: «Если б Вы знали, какой поток воспоминаний вызвала газета. В Вашем материале упоминаются все, кого я не просто знал, это были мои соратники и друзья по годам моей юности. Увы! Сейчас в живых лишь В.П. Давыдов и П.Г Плешков». О председателе уездного исполкома, председателе военно-революционного комитета в годы гражданской войны, секретаре Сольвычегодского укома ВКП(б) Андрее Алексеевиче Горбунове я уже упоминал в предыдущих публикациях. Безусловно, мы вместе с Яхлаковым еще не раз встретимся с этим энергичным, принципиальным человеком и коммунистом. Мне он тоже близок и дорог, потому что нам посчастливилось повстречаться на житейских перекрестках, Горбунов много рассказывал мне о том времени, когда я готовил его публикации в наши газеты «Двинская правда» и «За коммунистический труд».
Такие встречи с годами становились все реже и реже. Но они никогда не забывали поинтересоваться здоровьем друг друга, чем занимаетесь, какими планами живете? В их жизни и интересах было очень много общего. В том числе и в области искусства, литературы и поэзии. Вот несколько строк из письма Андрея Алексеевича Горбунова, жившему в Москве, своему другу Василию Пименовичу Давыдову, жившему в Великом Устюге. Заметьте, с чего начинается это письмо. «Мой дорогой Василий Пименович! Долго я продолжал поиски по московским книжным магазинам, вышедшую первым изданием книжечку поэта А.Твардовского «За далью – даль», чтобы послать её тебе. Но мои поиски не удались, тираж был маленьким и расхватили быстро. Вчера зашел к Ек. Ив .Покровской и нашел у неё. Рассказал о своих неудачных поисках и тут же договорился с Екатериной Ивановной о том, чтобы послать эту книжку тебе – нашему общему с ней другу – В.П. Давыдову». Эти патриоты земли северной жили до конца одни желанием, которое Александр Твардовский высказал в своей поэме «За далью – даль»:
Я в скуку дальних мест не верю,
И край, где ныне нет меня,
Я ощущаю, как потерю
Из жизни выбывшего дня.
Я сердце по свету рассеять
Готов. Везде хочу поспеть.
Нужны мне разом Юг и Север,
Восток и Запад.
Лес и степь…
Из письма Н.А. Яхлакова: «Доложу, что жив, в соответствии с возрастом здоров и оптимизм не растерял. Как поется в моей любимой украинской песне: «Минуло лето красное, наступают холода». Погода неустойчива: сухая чередуется с дождями. Нет ни «золотой осени», ни бывшей грязи, ни тепла. Из-за этого мой «клуб» за эти три недели почти закрыт. Придумал себе пока такое дело: печатаю на машинке поэму А.Т.Твардовского «Теркин на том свете». Чувствуете общую тягу ветеранов к творчеству Александра Трифоновича? Перелистайте самиздатовский сборник Никанора Яхлакова «На жизненном пути» – и вы встретите не одно стихотворение и пожелание под столь известным твардовским названием «За далью – даль», правда, Яхлаков его преобразовал в «И даль – не в даль»:
За годы журналистской работы мне удалось установить связь или лично встретиться со многими ветеранами, работавшим в годы установления Советской власти в Сольвычегдске. Перечислю их, потому что в одной публикации со всеми из них познакомить просто невозможно. Начнем с главных действующих лиц – председателя укома партии А.А.Горбунова, В.П.Давыдова, военкома П.А. Тюкавина, комиссара продовольствия Ф. И. Незнамова, организатора и первого комсомольского вожака Сольвычегодского уезда Феодосия Тюкавина, А.Н.Чупракова, С.А.Моданова, который непродолжительное время работал в Опарино и о котором я опубликовал в свое время большой очерк в Котласской объединенной газете «Двинская правда», А.Н. Федяева, П. Н. Губкина, П.М. Новоселова, И.И. Ильина, А.И.Помеловой (ей будет посвящен отдельный рассказ).
Сейчас приведу характеристику, которую дает Н.А.Яхлаков Павлу Георгиевичу Плешкову. «Это мой давний друг и соратник по сольвычегодской сцене. Родом с Двины. Окончив Сольвычегодское городское училище, учился в Казани и вернулся в Сольвычегодск техником-строителем. После Октябрьской революции ведал укомгостроем. Вместе играли с ним, вместе строили, вернее, приспосабливали дом купца Пьянкова под театр. Кажется, в 1929 году он переехал в Архангельск, где работал до выхода на пенсию, одно время был начальником жилищно-коммунального отдела. В годы войны в армии. Вскоре после выхода на пенсию переехал в г. Губкин Белгородской области по месту работы дочери».
А вот строки из письма самого Павла Георгиевича: «Это все изобретает тов. Яхлаков Никанор Алексеевич. Он такой неугомонный и чужд старости. Мне 82-й год. Мой день рождения по новому стилю 7 ноября. Это не скромность, не ложное хвастовство, а действительно упрямый факт. В Ваших письмах и в приложениях к ним Вы упоминаете кроме Н.А. Яхлакова много других имен. Каждого из них я знаю и помню. Вообще Ваши письма будят во мне множественные воспоминания, начиная с его родителя – Алексея Петровича Яхлакова, знаменитого в свое время фельдшера, а также про Андрея Алексеевича Горбунова и многих, многих других. Сейчас вот пишу Вам с большим напряжением Мне трудно писать – проблемы со зрением. Выручают очки и жена. Тем не менее, я имею намерение ещё и ещё Вам написать. Вы так растрогали меня своими письмами и материалами, что память вновь вернула меня в годы моей молодости. Спасибо Вам за это!»
В поэтическом сборнике Н.А.Яхлакова «На жизненном пути» таких теплых строк в адрес своих товарищей по общей работе в Сольвычегодске много. Есть повторения и дополнения. Но такова жизнь, она постоянно требует обновления. У нас не раз и не два возникали с Никанором Алексеевичем дискуссии о поэзии и, в частности, о его стихах. Иногда он принимал мои замечания, иногда я получал такой ответ: «Теперь о стихах. Ваши доводы не убедили меня. Возможно потому, что вкусы и взгляды у людей бывают различны. Это закономерно. Я, скажем, поклонник Пушкина, Некрасова, Д. Бедного, Твардовского и Исаковского, а не Р.Рожественского и ему подобных. Также, как в музыке Глинка, Чайковский, Соловьев-Седой или Блантер с Дунаевским мне больше по душе, чем, скажем, музыка Пахмутовой и многих современных композиторов, пишущих для эстрады».
А вот и главный герой, которого Никанор Алексеевич характеризовал, как «наставник и друг». «Мне повезло. Ещё в юности жизнь столкнула меня с человеком, который много помог мне в формировании мировоззрения и характера, помог мне стать таким, каким я прожил свои довольно долгие годы. Это один из руководящих деятелей партии и Советской власти в моем родном Сольвычегодске – Андрей Алексеевич Горбунов. Он родился в деревне Березник ныне Котласского района в крестьянской семье. Андрея Алексеевича я помню ещё юным подростком, бунтарем – школьником в Сольвычегодском городском училище. У него были стычки с нашим законоучителем отцом Тихоном и с некоторыми формалистами учителями, такими, как Григорий Ефремович Богданов. Я был тогда ростом поменьше Андрея и очень стремился подражать ему во всем. Он был для меня тогда, как для мальчика, образцом. Он не был обделен физической силой, отлично управлялся с ведрами и ушатами воды у колодца близ нашего общежития. А воду он доставлял для квартирной хозяйки своей А.А. Смелковой. Удивительно, но до чего ярки впечатления детства!»
«Но наступает пора, – с сожалением пишет Яхлаков, – и детство кончается. Вернувшись в Сольвычегодск из Томска, я решил устроиться на работу. По совету отца обратился к Андрею Алексеевичу, который в то время ведал уземотделом. Это была наша первая встреча, положившая начало полувековой дружбе, хотя он был на 13 лет меня старше. Расспросив меня об учебе, он предложил должность статистика, объяснил обязанности и тут же дал совет: никогда не откладывать на завтра того, что можно сделать сегодня. Этот совет я помнил всю жизнь, где бы ни работал. Потом долго, до января 1920 года, мы с ним почти не встречались. Горбунов вскоре перешел на работу в уком партии. Я же до осени 1919 года был целиком занят театральными делами и в Устатбюро. Осенью я уехал в Вятку и поступил в институт народного образования, но заболел, а, выйдя из госпиталя, в конце декабря 1919 года приехал в Сольвычегодск. Встретив меня, Андрей Алексеевич сказал: «Хватит! Отдохни, подкрепись и давай-ка работать здесь. Зайди в Уоно к Н.В.Шашкову». Я так и поступил, получив назначение на должность инструктора Уоно и по совместительству заведующего народным домом».
«Получила ценный пакет с Вашим письмом и двумя экземплярами газеты «За коммунистический труд», в которой помещена Ваша статья об А.А.Горбунове «Он сердцем принял революцию и служил ей верно до конца». Статья написана в оригинальной форме, интересно. Большое спасибо Вам за это. Сейчас газеты передала дочерям Андрея Алексеевича, они живут в Москве со своими семьями. Планирую для ознакомления переслать газету Анне Петровне Незнамовой – жене Ф.И Незнамова. Она будет до слез тронута воспоминаниями о своем муже. Неплохо бы переслать такую газету и внукам Федора Ивановича – Гене, Гале. В настоящее время они находятся в Иракской республике в Багдаде. Геннадий работает в посольстве СССР. Часть материалов о революционной работе, становлении и укреплении Советской власти в Сольвычегодском уезде переслано в Сольвычегодский краеведческий музей. Между прочим, одна из улиц Сольвычегодска переименована в улицу Горбунова. Вы просите снять копии некоторых документов. Мне легче будет переслать их Вам для ознакомления с условием возврата. Также могу подобрать кое-какие фотографии. С уважением Екатерина Ивановна Покровская».
Моя первая встреча с Горбуновым оказалась неожиданной и счастливой. Я приехал в Москву, чтобы в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС уточнить некоторые материалы, которые я был намерен использовать в документальной повести «Особое поручение», посвященной комиссару личной охраны В.И. Ленина Ивану Игнатьевичу Алексееву. Услышав наш разговор с одним из научных сотрудников, к нам подошел Андрей Алексеевич Горбунов. В этот день он дежурил в секции большевиков северян, которая была создана при Институте марксизма-ленинизма. После разговора он пригласил меня в гости. В этот вечер мы долго беседовали, вспоминали, листали альбомы. Кроме своих соратников по Сольвычегодску Андрей Алексеевич продемонстрировал мне фото генерал-лейтенанта Александра Александровича Самойло, с которым познакомился на одном из совещаний оперативного штаба по защите Котласа от иностранной интервенции и белогвардейских отрядов, прорывающихся из Архангельса и с Печоры на Котлас и Вятку.
– Положение было очень сложное, – комментировал те далекие события Андрей Алексеевич. – Ленин свой телеграммой обязал нас «организовать защиту Котласа во что бы то ни стало». Самойло в то время командовал сухопутными и морскими войсками Архангельского района. Уже здесь, в Москве, мы вновь встретились, подружились и часто навещали друг друга. А тогда было не до встреч. Поздней осенью в город прибыл Северо-Двинский полк, надо было изыскать места для его расквартирования, обустройства его военного быта, обеспечения продовольствием. Когда полк после пополнения отбыл на фронт, на смену ему прибыли балтийские моряки. Их военная операция оказалась победоносной, они в тяжелых боях разгромили отряды белогвардейского капитана Петра Орлова, которому накануне решающего боя было присвоено звание полковника. Ни с Севера, ни с Востока враг к Котласу не прошел.
Москвичи, архангелогородцы, котлашане, сольвычегодцы и все, кто работал с Горбуновым и знал его в разные годы, широко отметили 80-летие Андрея Алексеевича. В канун этого большого события Ждановский райком КПСС города Москвы по поручению Президиума Верховного Совета СССР вручил Горбунову орден Трудового Красного Знамени. Среди сотен поздравительных писем и телеграмм, приветственных адресов, были и мои скромные строки. Никанор Алексеевич Яхлаков облачил свое приветствие в стихотворную форму, с которой можно познакомиться в полном объеме в сборнике «На жизненном пути».
Уже после прошедших торжеств, Андрей Алексеевич Горбунов прислал мне очередное письмо с благодарностью за то, что я продолжаю кропотливо восстанавливать историю становления Советской власти в Сольвычегодском уезде. Свое послание он завершил словами:
Поэзия и безделки Никанора Яхлакова – 1
Поэзия и безделки Никанора Яхлакова – 2
Николай Шкаредный, продолжение следует
