Видрик Якобович Оя был первым председателем Опаринского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Материал о нем прислал нам В. И. Щипин из Москвы.
Вышли из поезда, кругом лес. Только вокзал, водокачка да несколько домов. От станции отправились в Переселенческую управу, которая находилась в 60 верстах от Опарина, в деревне Нижняя Волманга. Здесь приезжающие оформляли документы на бесплатное получение участка земли в вечное пользование. Земельный надел в 10 гектаров давали на каждого мужчину, если даже этот «мужик» только родился. Якобу Оя выделили 30 гектаров (следовательно, в семье было уже двое сыновей). На основании документа о земельном наделе, где был указан номер участка заселения, лесник повёз переселенцев на место будущих хуторов. Участку Оя был присвоен № 338 Переселенческой волости Никольского уезда. Участки переселенцев отстояли друг от друга на 3-4 версты.
В ноябре 1908 года газета «Вятская речь» писала: «По Котласской линии около ст. Опарино, Альмеж и Староверческая в прошлом году и настоящем поселились несколько семей эстонцев. Расселены они на хуторах, теперь еще совершенно неустроенных, так как участки лесные… Своим прибытием в этот район эстонцы внесли резкий контраст с окружающими их бедными деревнями и малокультурным населением».
Кругом была глухая тайга, богатая дичью – зайцами, белками, лисами, куницами. Даже рядом со станцией Опарино жили медведи. Описывая первые дни своего пребывания на новом месте переселенец Август Суя вспоминал: «При нас Никифор Груздев убил в берлоге медведя на том месте, где сейчас продмаг». Вначале приходилось жить в шалашах, землянках, затем по три семьи жили в срубленной избе.
Как писал В.Я. Оя в автобиографии: «Свободная жизнь началась с шалаша под могучей елью. Приступили к рубке и раскорчевке леса — землю надо было добывать из-под корней и пней». Вручную валили деревья в обхват, вручную корчевали пни. На разработку хуторов ушли годы изнурительного труда. Видрик уже работал наравне с отцом. Климат был суровый, местность преимущественно низменная, местами болотистая. Земля плохо родила, посевы часто вымерзали, труд плохо оправдывал себя. Оя вспоминал: «Бюджет семьи составляла частично ссуда, но в основном — отхожие заработки: летом на дорожном строительстве, зимой на лесозаготовках». Заготовляли строевой лес, дрова, тесали шпалы, продавая затем купцам и государственным уполномоченным — вывозили на станцию, грузили в вагоны. Этим и жили. Помогало и государство. Один из эстонских переселенцев, Август Хельст, рассказывал: «Первую помощь получили в августе 1909 года – 5 пудов ржи, муки 6 пудов 35 фунтов. Столько же получили муки в сентябре и октябре. В ноябре муки получили 7 пудов. В декабре – 14 пудов муки. В феврале 1910 года получили 14 пудов муки и денег 3 рубля. В апреле получили овса, ячменя 2 пуда, семян льна 20 фунтов, гороху 3 пуда.». Постепенно жизнь налаживалась. На хуторах выросли просторные дома. И земля стала культурнее, щедрее. Расширялись площади под посевы. Держали по две и больше коров, лошадей. Теперь уже поселенцы в основном себя кормили, сами себя и одевали. Получило развитие огородничество. Необычным для местного населения начала двадцатого столетия стало цветоводство. Цветы выращивали в палисадниках под окнами и в домах. Георгины, флоксы, фикусы, пальмы. Для местных крестьян это было удивительным явлением. А хуторяне воспроизводили стиль жизни южной Эстонии.
В 1914 году началась Первая мировая война. Видрику шел уже двадцать первый год, и он подлежал призыву в Действующую армию. Новобранец Оя попал служить во 2-й Свеаборгский полк крепостной артиллерии, который располагался в Гельсингфорсе (Хельсинки). Здесь он встретил Февральскую революцию.
В армейских частях стали организовываться солдатские комитеты. Сослуживцы избрали Видрика председателем ротного, членом батальонного комитетов, депутатом Гарнизонного собрания финляндских войск.
Первый председатель Опаринского . Часть 1
В. И. Щипин, г. Москва.
Продолжение следует.