Предыдущую публикация я закончил корреспонденцией «На улицах Мелитополя» из газеты «Правда» от 24 октября 1943 года. Всегда стремился, как и правдисты, быть в гуще дел, учился писать объективно с самого «острия» того или иного события.
В те годы моим кумиром был собственный корреспондент газеты «Правда» в США Борис Стрельников. Поражало его умение любое политическое событие передать через взгляд людей, через их оценки. В моей библиотеке бережно хранится его книга «Как вы там, в Америке?» – 1965 года. Она как бы моя отправная точка в журналистику. В этом году я был приглашен на работу в котласскую объединенную газету «Двинская правда». Много лет редактировал многотиражку, которую сумел вывести на всесоюзный уровень. Наверно, поэтому мне было поручено создать в Коряжме городскую газету. Был рад, когда в июне 1986 года к нам в помощь в выпуске первых номеров газеты «Трудовая Коряжма» был командирован спецкор «Правды» Е.В.Спехов. Он научил нас в обыденной жизни находить и открывать для читателя интересные темы. А главное, чтобы в каждом номере газеты был свой «гвоздь», то есть материал, который был бы интересен всем.
Этим чувством «брать материал прямо с дороги» в полной мере обладал Борис Георгиевич Стрельников. Он родился на Волге, детство провел в Сибири, школу закончил на Северном Кавказе. В 1941 году ушел на фронт, был ранен. Но у него нет книг о войне, зато есть «Тысячи миль в поисках души», «Всем сердцем верю». Он всем сердцем верил в человеческие ценности, а потому даже то, что наболело, доносил до нас через позицию конкретных людей. Отмечено, что потери СССР в Великой Отечественной войне во много раз превысили потери остальных стран антигитлеровской коалиции, при этом общий вклад в победу во многом был привнесен борьбой советских людей. Все это Борис Георгиевич перенес, прочувствовал и испытал, меряя фронтовые версты. Но в своих публикациях о войне Стрельников остался верен себе. Он пишет войну не как большое полотно, а небольшими отдельными штрихами. В этом убеждаешься, когда читаешь эти строки.
«Вы знаете, миссис Грин, сколько потеряла наша страна за последнюю войну? – спрашиваю я. – 20 миллионов мужчин, женщин и детей».
«Этого не может быть! – удивляется она. – Мы в США тоже переживали лишения. Ввели карточки на бензин для автомашин. Курицу не каждый день можно было купить».
Я жду, когда она допьет свой кофе, чтобы раскланяться и уйти. Слишком неравны ставки, чтобы их обсуждать. Отсутствие курицы на столе – против 20 миллионов погибших. Карточки на бензин – против трагедии ленинградцев. Единственная бомба, принесенная японским воздушным шаром и убившая шесть фермеров, – против 1700 разрушенных советских городов…
Мы вспомнили этот эпизод из очерка Бориса Стрельникова потому, что наш разговор с Николаем Степановичем Шкаредным (уточняю, это второй герой этого очерка – 1927 года рождения, – Н.Ш.) пойдет о Японии, которая и сегодня претендует на Дальнем Востоке на наши территории, а потому не ставит свою подпись под мирным договором.
История эта давняя и берет свое начало еще в двадцатых годах двадцатого века. Особое напряжение стало расти с 1931 года, когда произошло вторжение Японии в Маньчжурию. В 1932 году японские войска завершили оккупацию Маньчжурии, на территории которой было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го. Во главе его был поставлен последний китайский император из маньчжурской династии Цин – Пу И. В течение следующего десятилетия Япония продолжала расширять свое влияние в Китае, что привело к крупномасштабной войне в 1937 году. 13 декабря императорская армия захватила столицу Китайской республики Нанкинь и в течение шести недель убивала безоруженных солдат и гражданских лиц, занималась грабежами и изнасилованием. По неточным оценкам в «нанкинской резне» от японских варваров погибло более 200 тысяч человек.
«Впервые о какой-то неведомой Японии, – вспоминает Николай Степанович, – я услышал из разговора отца с мамой. Было это летом 1938 года. Всего год назад мы перебрались из Сапоговской на Вазюк, как и другие переселенцы, скитались по разным квартирам. Деда-то разорили, а семьи твоего отца и дяди Степана отправили этапом на Север в 1931, а за нас деревенские взялись в 37-ом. И предлог нашли: якобы, отец мстит за репрессированных родственников, вот и загубил на ферме свинью. Отправили его для исправления на Вазюк на лесозаготовки. А он и здесь проявил себя в работе, потому начальник лесопункта предложил: «Перебирайся, Степан Васильевич, к нам. Нам такие работники нужны. Думаю, если согласишься, тебе обоз доверить. Умеешь ты с лошадьми общий язык находить».
Выделил отцу подводу для перевозки семьи, так мы и стали вазючанами. В будущем году отметим круглую дату – 80 лет на Вазюке! А тогда мне еще десяти лет не исполнилось. Но разговор отца с мамой отложился в памяти: «Понимаешь, Мария, – горячился отец, – не устояла все-таки Япония, решила попробовать нас на прочность. 29 июля начались бои у озера Хасан. Хорошо, что парень-то мал, Бог убережет его от этой напасти, да и война от нас далеко. Не дай Бог, если к нам придет».
Мы с Николаем Степановичем листаем книгу «Золотые звезды северян», которую я захватил с собой в эту поездку на Вазюк. Предстоял разговор о Великой Отечественной войне, а потому в нем каждая деталь важна. Читаем очерк Б.Губенко и М.Кузьмина «Первый в стране». «Двадцать шестого августа 1938 года наша страна узнала имя первого героя-медика. В Указе Президиума Верховного Совета СССР говорилось: «За образцовое выполнение боевых заданий и геройство, проявленные при обороне озера Хасан, присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина военврачу 2-го ранга Бегоулеву Борису Петровичу». Я специально знакомлю его с этой книгой и с этим очерком, потому что Бегоулев родился в деревне Дурницино, в восьми километрах от Коряжмы. После войны Борис Петрович жил в Шепетовке на Украине, несколько раз приезжал на родину в Сольвычегодск и Котлас, делился с земляками воспоминаниями.
«В Красной армии я служил с 1927 года, – рассказывал Борис Петрович на одной из таких встреч, – так что вся моя жизнь прошла в боевых порядках. Нападение японцев я встретил начальником медицинской службы 120-го стрелкового полка 40-й стрелковой дивизии 1-й Приморской армии. Начиная со второго августа 1938 года, наши части с большими потерями штурмовали высоту Заозерною. Раздумывать было некогда, надо было действовать. Чтобы спасти жизнь наших парней, выносил раненых с поля боя, оказывал им под обстрелом первую помощь, организовал их эвакуацию в тыл. 7 августа сам был ранен и контужен, но не покинул поле боя. Схватка с японцами была краткосрочной с 29 июля по 11 августа, но за время боев погибло 759 советских воинов, умерло в госпиталях 100, пропало без вести 96. В ходе боевых операций мы потеряли 4 самолет и 229 получили повреждения. 26 бойцам, участвовавших в этих боях, присвоено звание Героя Советского Союза, 95 награждены орденом Ленина, 1992 – орденом Красного Знамени, 1935 – орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу» – 1336, медалью «За боевые заслуги» – 1154. Среди награжденных было 47 жен и сестер пограничников. Конечно, больше все радовало нас поощрение долгосрочным отпуском».
«Отец, как в воду смотрел, – вздыхает Николай Степанович. – Война ощутимо надвигалась на нас не только с востока. Конечно, это я понял и осознал уже после того, как сам понюхал пороха и снял солдатскую шинель. Появилось время все обдумать, осмыслить, сопоставить. Да и газеты в нашем доме хранились исправно, отец любил быть в курсе всех событий. Листая пожелтевшие страницы, я находил ответы на многие вопросы.
3 ноября 1939 года газета «Правда» написала: «Мы отбросим к черту всякую игру политических картежников и пойдем своей дорогой, несмотря ни на что, мы обеспечим безопасность СССР, не глядя ни на что, ломая все и всяческие препятствия на пути к цели». И как продолжение этого порыва ринуться в бой, читаю в официальном сообщении: «По приказу Главного Командующего Красной Армии, ввиду новых вооруженных провокаций со стороны финской военщины, войска Ленинградского военного округа в 8 часов утра 30 ноября перешли границу Финляндии на Карельском перешейке и в ряде других районов».
И эта война имела свою идеологию: помочь финским рабочим и крестьянам свергнуть гнет капиталистов. Даже песню по этому поводу финнам подарили «Принимай нас, Суоми-красавица»:
Мы приходим помочь вам расправиться,
Расплатиться с лихвой за позор.
Принимай нас, Суоми-красавица,
В ожерелье прозрачных озер!
Только начали обживаться Шкаредные на Вазюке, а тут почтальон в дом с повесткой стучится: война! Мария Михайловна в слезы, дочка Валя за рукав кителя ухватилась: папка никуда тебя не пущу! И только двенадцатилетний сын Николай стоял рядом с отцом, нахмурив брови. Понимал: теперь он в доме остается за мужика, тут не до слез. Потому и спросил по-мужски:
«Папа, какая война?»
«Финская. Решили, значит, финны на нас зуб попробовать. А у русского мужика кулак крепкий. Да ты, Мария, слезы утри. Не один я там буду. Да и техника-то у нас сейчас вон какая! В лесопункте на вывозке работают мощные трактора С-60 да С-65. Говорят, скоро С-80 поступит. А в армии она понадежнее и помощнее. Думаю, не долго финну зубы точить. Русский мужик запрягает долго, да ездить быстро. Другое пугает: немецкие войска вошли в Польшу, а с финнами Гитлер давно в сговоре. Еще в 37-м Финляндия принимала у себя эскадру немецких подводных лодок. И сейчас немецкие специалисты строят в Финляндии несколько новых военных аэродромов для приема самолетов других государств. Это о чем-то говорит! Не трудно догадаться, куда все это идет, если на бортах финских военных самолетов появилась синяя свастика. В газетах не зря пишут, что со стороны Финляндии на наших границах постоянно организуются всевозможные провокации на земле, в небе и на море. Сталин решил остановить этот беспредел.
Из когорты победителей, часть 1
Из когорты победителей, часть 2
Продолжение следует…
