Каждый месяц имеет свои, присущие только ему, запахи. И если январь, устойчиво пахнет морозом, то июль буквально пропитан запахом свежего сена. Любо крестьянскому сердцу яркое солнце июля; конечно, работа на жаре изматывает, да и силы выносливой, на многие дни достаточной, требует, но не зря. Словно древние витязи возвысятся в робких сумерках вечера ладные стога сена. Будет корм разномастным домашним питомцам, а значит, и зимой, в долгие холодные ночи не остановится жизнь. Так было.
И казалось тогда, что деревенская сенокосная страда не одних сельчан касается. Нет, опуститься до восхваления тех времён было, бы не честно. Но почему-то вспоминается директор завода, отчитавший свою секретаршу, не пропустившую к нему приехавшего, как всегда с просьбами, директора совхоза.
– Я, кажется, внятно объяснял: для сельчан зелёная улица. Не притворяться, а помогать надо. Всерьёз. А не байками и состраданиями.
В те времена на первых страницах газет говорилось о сельских проблемах и печатались сводки о заготовке кормов. О чём же вещает свободная пресса в наши дни? На главной странице, как и положено, лики начальства, отчёты об успехах и праздниках, а потом «сводки» с пляжей и пивных.
«В городе «Н» гражданка «П» уснула на пляже и загорела с передней части тела так, что приехавший за ней муж не узнал её и увёз с пляжа другую, не спящую, а потому лучше сохранившуюся женщину. Та почему – то сопротивлялась».
«В пивном заведении под названием « Шайба» гражданин невысокого роста на спор выпил два ящика пива. Близлежащее озеро вышло из берегов. И затопило близ лежащего рекордсмена».
Летние месяцы всегда подчеркивали разницу между городской и деревенской жизнью. В городе пора отпусков, в деревне уйти в отпуск или бездельничать в эти месяцы было позволительно разве детям и старикам. Страда всегда воспринималась сельскими жителями как пора великого труда, в котором стыдно не участвовать.
В недалёком прошлом больше всех радовались приходу сенокосной поры мальчишки. Из письма городского мальчугана своему деревенскому сверстнику: « Витя, я скоро приеду. У тебя отец бригадир, так мою лошадь пусть никому не отдаёт; сам копны возить буду». Так получилось, что через два года этот мальчишка уже писал про рок – ансамбли. А ещё через год стал стесняться, если кто-то напоминал ему о лошади. Такова у нас система трудового воспитания. Нынешним сверстникам тех ребят уже не понять, что высший класс мальчишеской доблести был связан с изнурительным трудом на сенокосе. Разбитые в кровь мягкие места, изъеденные оводами лица, шеи, руки, ошалевшие от паутов лошади, окрики стогоправов и жара, от которой даже прохладными вечерами долго ещё горит тело – вот далеко не полный перечень мальчишеских страданий. Измученные ребятишки тайно просят девочек, наравне с взрослыми загребающих сенные валки, чаще поднимать грабли к небу, ибо по поверью это может вызвать дождь. Но никому не придёт в голову звать дождь вслух, взаправду. Не дай Бог, взрослые услышат.
Только, ведущая центрального канала, не слыша эпитетов в свой адрес от деревенских мужиков, с нескрываемым восторгом вещает:
«Наконец – то после изнуряющей жары на европейскую часть России пришли кратковременные дожди».
Откуда, да и зачем ей знать, что кратковременные дожди хуже обложных, и что её радость по этому поводу воспринимается, как невольное издевательство над крестьянской страдой.
Изнурителен сенокосный день. Ближе к вечеру не выдерживают лошади, не стоят у копен, норовят убежать в тень леса от летающих кровососов и жары. Но вот стогоправ завершает зарод и, вытерев пот со лба, кричит: « Шабаш! На сегодня хватит».
Мальчишки съезжаются, берут свои опустевшие котомочки, собрав остатки сил, садятся на мокрые спины лошадей и «аллюр три креста!» Вот оно счастье – то; живая пружина бесшумно развернётся в корпусах Рыжух, Венер, Орликов, и с места в карьер рванутся они, обгоняя друг друга, к спасительной конюшне. Молодые сильные кони несутся столь быстро, что боязно отвлечься взглядом на мелькающие придорожные кусты, и холод страха пробирается под лопатки, но вместо того, чтобы придержать коня, босые пятки наездника вновь и вновь ударяют в бока животного. Кто заставляет мальчишку стремиться быть первым, кровь ли вольнолюбивых воинов предков, или незабудкин взгляд, угловатой, хрупкой девчушки – трудно понять. Но со временем это будет частью неукротимого и стойкого к лишениям характера. Малолетний городской мальчуган, не знающий всех « радостей» деревенского детства, пугается комариного писка; машет руками и плачет навзрыд, увидев жующую корову. Весь деревенский быт кажется ему злым и опасным.
Наш же пострел нарочно задирает рубаху и подставляет под укусы не только комаров, но и оводов свою спину. У другого слёзы уж на глазах от этих «зверей», а терпит, закаляет характер. Глядя на него, и гость становится смелее и уже не боится домашних животных и, словно навеки прощаясь, глубоко вдохнув, шлёпается грудью в холодную речную воду.
Каждый день в деревне приносит малышу радость победы не только над окружающим миром, но и над собой. Разве в городской жизни кто-то мог его заставить встать на рассвете, когда ещё солнце чуть проклюнулось на востоке и колет пятки холоднющая шариковая роса? А тут, приготовившись с вечера, он долго не может уснуть, перебирая в памяти, всё ли он подготовил к утренней рыбалке, не проспит ли и зайдут ли за ним деревенские «наставники».
Вот уж будят. Где – то там, в глубине окутанной туманом реки, ждёт его волшебная рыба, способная подарить ощущаемое настоящее счастье. А когда он понесёт её через деревню, все будут хвалить его, а бабушка назовёт добытчиком. Ещё не сняв сапоги, он уснёт с чувством своей значимости и с желанием, отдохнув, снова бежать на реку.
Иногда, ещё в начале июля, по деревням и сёлам разносится весть, что появились грибы, созрела на вырубках земляника, а болота усыпаны красной ещё морошкой. Сейчас сбор ягод и грибов стал частью деревенского бизнеса. Опять добрый русский богатырь – лес выручает северный народ, открывая свои кладовые.
Темнее становятся ночи. В конце месяца молодые волчата, соскучившись по ушедшим на охоту родителям, начинают взлаивать, а иногда и тоненько, словно всхлипывая, выть.
Подросшие кабанята позволяют матери уводить полосатое семейство в далёкие, богатые кормом угодья, где полно жирных гусениц майского жука, где в предболотьях не выводится сладкий сочный корень, да и картофельный участок навестить самое время. Молодой картофель для кабанят что пирожное для ребятишек.
Июльский лес – старшая группа детсада. В тени трав, деревьев и кустарников проходят курсы на выживание птенцы рябчиков, тетеревов утят, куличков. Учатся искусству быть невидимыми ушастые зайчата, лисий выводок осмелел и всё чаще вылезает из норы, чтобы поразмяться и получить первые азы охотничьего дела.
Древнее искусство человека выращивать хлеб и управляться с животными самое значительное из искусств и самое не почитаемое. Как кому, а мне почему-то хочется просить прощения у стариков, ушедших в мир иной, у поседевших доярок, которые знали ценность надоенного ими молока и реже плакали от своего нездоровья, чем о заболевшей корове. У мужиков, которые в пыльном раскалённом аду грохочущих тракторов могли работать по десять-двенадцать часов в сутки и не мыслили себя без главного, ещё в детстве выбранного дела: выращивать хлеб.
Великое поле Земли, оттого ещё заслуживает поклонения, что первым позаботилось о возможности людей жить не только грабежом и убийством.
Напряжение июльских дней постепенно переходит с лугов на поля. А там щедро разбросало солнышко своё золото на рожь и ранний ячмень. Опрокинулась небесная голубизна на вечернее льняное поле, а разодранное под зябь клеверище утверждает: здесь живут и надеются жить люди.
Радостно и тревожно хлеборобам. Шутка ли всё это убрать, высушить, отсортировать и сохранить. Дай Бог, чтобы август не подкачал. Дай – то Бог!
Николай Алешинцев
