Середина шестидесятых – прошедшего, разумеется, века. Студенческий город Казань. Тогда мы не знали, что это время позднее назовут «оттепелью». Но словно вынырнули из забвения Марина Цветаева и Анна Ахматова, мальчики с гитарами прямо на улицах пели песни Высоцкого. А на первомайской демонстрации в первой шеренге студентов казанского университета шагал сам Евгений Евтушенко, высокий, молодой, красивый. Уже приезжала в страну с концертами французская певица Мирей Матье.
Эти поэты, которых потом назовут «шестидесятниками»: Окуджава, Вознесенский, Ахмадулина, Рождественский – ворвались в нашу жизнь словно свежий ветер. Они собирали полные стадионы и концертные залы. Достать билет было сложно, разве что через профком или комитет комсомола учебного заведения.
Но на концерте Роберта Рождественского нам с девчонками все же удалось побывать. Огромный актовый зал медицинского института был переполнен и бурлил в ожидании. Но когда он вышел на сцену чем-то неуловимо похожий на Маяковского – такой же большой, все время отбрасывающий назад падающие на лоб волосы, зал затих. Впрочем, он и чисто внешне писал как Маяковский – «лесенкой», и читал громко, как будто ораторствуя с трибуны. Но при этом слегка заикался, что придавало его голосу особую проникновенность.
Начал выступление Рождественский со стихотворения Андрея Вознесенского «Уберите Ленина с денег!» Помните купюры тех лет? На каждой – профиль вождя. Деньги переходили из рук в руки, мялись, затирались, рвались Страна, построив социализм, держала курс в коммунистическое будущее. И поступать так с изображением вождя мирового пролетариата было довольно неуважительно.
Я не знаю, как это сделать,
Но, товарищи из ЦК,
уберите Ленина с денег,
так цена его высока!
Понимаю, что деньги – мера
человеческого труда.
Но, товарищи, сколько мерзкого
прилипает к ним иногда…
Я видал, как подлец мусолил
по Владимиру Ильичу.
Пальцы ползали малосольные
по лицу его, по лицу!
В гастрономовской бакалейной
он хрипел, от водки пунцов:
«Дорогуша, подай за Ленина
два поллитра и огурцов».
Ленин – самое чистое деянье,
он не должен быть замутнён.
Уберите Ленина с денег,
он – для сердца и для знамён.
Многие считали, что Роберт да и другие поэты «куплены» советской властью. Но на самом деле Рождественский просто искренне верил в коммунизм и его идеи. В ранних его публикациях звучит немало признаний в любви к Родине, к «флагу цвета крови моей». Потому что отношения с властью – это одно, а идеалы – совсем другое. Когда эти идеалы рухнули, перестройка и постперестроечные события надломили поэта. Но это будет позднее, гораздо позднее.
А пока он стоит на сцене, и голос его без всякого микрофона достигает самых дальних рядов. Зал не просто слушает – он внимает, как внимают и безоговорочно верят мессии – настолько сильна была в то время вера в поэтическое слово. Казалось, что в стихах есть ответы на все вопросы.
Два часа промелькнули незаметно. И когда поэт, устав и как бы сдаваясь, поднял руки вверх, на сцену полетели белыми птицами записки с просьбами прочитать то или иное стихотворение. Их была целая стая. Среди них и наша. Какие стихи мечтали услышать восемнадцатилетние девчонки? Конечно, о любви. На нашем листке из тетради были выведены две цифры: 88. Это не было шифром или загадкой. Так действительно называется одно из стихотворений Рождественского о влюбленном радисте, который жил когда-то на острове Диксон и никак не мог признаться в любви своей девушке. Сочетание “88-С” по коду радистов означает “целую”. И наше желание было исполнено.
Впрочем, он в своих стихах о любви всегда был очень откровенным, как умел сказать что-то важное незатертыми, неожиданными словами. Проживший 41 год с любимой супругой Аллой Киреевой, Роберт Рождественский разбирался не только в настоящих чувствах, но и в тонкостях устройства женской души. Самое главное, считал он, это найти своего человека и совпасть с ним во всем.
Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом —
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Но еще более потрясающе писал он о войне. Поэма «Реквием», написанная в 1961 году, сразу получила широкую известность. Уже одним только этим произведением поэт увековечил себя в памяти потомков.
Из воспоминаний поэта: «Одна из поэм «Реквием» – особенно дорога мне. Дело в том, что на моем письменном столе давно уже лежит старая фотография. На ней изображены шесть очень молодых, красивых улыбающихся парней. Это – шесть братьев моей матери. В 1941 году самому младшему из них было 18 лет, самому старшему – 29. Все они в том же самом сорок первом ушли на фронт. Шестеро. А с фронта вернулся один. Я не помню, как эти ребята выглядели в жизни. Сейчас я уже старше любого из них. Кем бы они стали? Инженерами? Моряками? Поэтами? Не знаю. Они успели только стать солдатами. И погибнуть.
Я писал свой «Реквием» и для этих шестерых, которые до сих пор глядят на меня с фотографии».
Отрывок из поэмы «Реквием» очень эмоционально и выразительно прочитала Галина Трещенко и заставила зал задуматься, посерьезнеть, кое у кого даже покраснели глаза.
Роберт Иванович Рождественский родился 20 июня 1932 года в селе Косиха Алтайского края. Мать будущего поэта Вера Павловна была до войны директором начальной школы в Косихе, параллельно училась в Омском медицинском институте, который окончила за пять дней до начала войны. Отец Роберта — Станислав Никодимович Петкевич — потомок ссыльных поляков, работал в НКВД.
Мать поэта была призвана в армию полевым хирургом в первые дни войны. Девятилетний Роберт остался на попечении бабушки, которая вскоре умерла. Роберт остался в Москве в Даниловском детском приемнике.
Из воспоминаний поэта: «Первое стихотворение написано в 1942 году. В начале войны, когда родители ушли на фронт, потрясённый всем происходящим, я написал стихи, которые увидел учитель. Они были опубликованы в газете, естественно, не потому, что мастерски написаны. Это были слова десятилетнего пацана. Слова, которые могли бы сказать миллионы мальчишек и девчонок, чьи родители ушли на фронт».
С винтовкой мой папа уходит
В поход.
Желаю, любимый, побед!
И мама зеленую сумку берет,
Уходит сестрой в лазарет.
В 1951 году осуществилась главная мечта его жизни – мечта осуществилась — он стал первокурсником Литературного института. Появились поэтические сборники. Но даже те, кто не знаком с его книгами «Необитаемые острова», «Ровеснику», «Голос города», «Это время», «Возраст» и не слышал о поэмах «Реквием», «Письмо в тридцатый век» и «210 шагов», выросли под «погоню в горячей крови», не отходили от телефона, повторяя как заклинание «позвони мне, позвони», и отсчитывали мгновения вслед за Штирлицем—Тихоновым, вслед за Гагариным повторяли: «Поехали!»
А сколько грандиозных песен он написал! «Погоня» из «Неуловимых» и «Позвони мне, позвони» из «Карнавала», «Эхо любви» и «Свадьба», «Огромное небо», «Сладка ягода» и десятки других. Если бы сегодняшние поэты-песенники, авторы пустых песен-однодневок, умели писать хотя бы приблизительно так, как Рождественский! Но это редчайший поэтический дар, он мало кому дается.
Он оказался невостребованным после перестройки. И замкнулся, и ушел в свой мир. Вот одно из его стихотворений тех лет:
«Будем горевать в стол. Душу открывать в стол… Будем голосить в стол.
Будем сочинять в стол… И слышать из стола стон…»
В конце 1980-х годов Рождественский стал часто падать в обмороки. Поначалу врачи думали, что все проблемы в сосудах. Позже у поэта обнаружили доброкачественную опухоль. Специалисты посоветовали отправить его на лечение в иностранную клинику. Но Внешторгбанк, где хранились зарубежные гонорары Рождественского, все счета советских граждан блокировал. Государство приближалось к банкротству. И родные Рождественского вынуждены были ходить в поисках средств для лечения по всем инстанциям. Во Францию поэта перевозили уже на носилках. Он перенёс две операции. Это помогло продлить ему жизнь на целых пять лет. Рождественский знал, что времени у него осталось в обрез. И он стал писать совершенно по-другому. Уединившись в Переделкине, поэт создал лучшую свою лирику, которая впоследствии и составила редкий по своей пронзительности и жизнелюбию сборник «Последние стихи Роберта Рождественского».
Тихо летят паутинные нити.
Солнце горит на оконном стекле…
Что-то я делал не так?
Извините:
жил я впервые на этой Земле.
Я ее только теперь ощущаю.
К ней припадаю.
И ею клянусь.
И по-другому прожить обещаю,
если вернусь…
Но ведь я не вернусь.
Утром 19 августа 1994 года Рождественскому вновь стало плохо. Его старшая дочь Екатерина позвонила другу семьи – врачу Рошалю. Поэта увезли в больницу Склифосовского. На следующий день поэта не стало. Было ему шестьдесят два года.
Вечер в озябшую ночь превратился.
Быстро-то как.
Я озираюсь. Кого-то упрашиваю, как на торгах.
Молча подходит Это. Нестрашное.
Быстро-то как.
Может быть, что-то успел я в самых последних строках.
Быстро-то как! Быстро-то как.
Быстро “.
Есть поэты, со смертью которых уходит в небытие их творчество. Но есть и такие, стихи которых продолжают жить и звучать после их ухода. Таким поэтом является Роберт Иванович Рождественский. Его стихи замечательны тем, что каждый может найти в них то, что его волнует, что близко и понятно, что созвучно его душе.
Рассказ о жизни и творчестве поэта сопровождался стихами в авторском исполнении («Убивают время» и «Все начинается с любви»), звучали песни «Эхо любви», «Ноктюрн», «Сладка ягода», «Город детства», «За того парня». На телеэкране появлялись молодые Муслим Магомаев. Лев Лещенко, Людмила Сенчина, Анаа Герман.
Стихи Роберта Рождественского прозвучали в исполнении постоянных участников литературно-музыкальной гостиной Наталии Смирновой, Надежды Максимовой, Елены Блиновой, Галины Раимбековой, Виктора Соколова. Мы очень рады, что к нашему сообществу любителей поэзии присоединяется все больше людей. Галина Герасимовна Трещенко и ее дочь Татьяна Захарова очень бережно и ответственно относятся к подбору репертуара, стараются как можно выразительнее и ярче подать его зрителям. Да, стихотворения этого автора сложны для прочтения, иногда и для понимания, а в плане внешней формы не совсем обычны, что создает дополнительные сложности при выделении смысловых акцентов. Но все чтецы со своими задачами справились на отлично.
Беда – не хватает гостиной мужских голосов. Неужели мужчина и поэзия – понятия несовместимые?
Литературно-музыкальная композиция по творчеству русского поэта Роберта Рождественского называлась «Жил я впервые на этой земле» – по строчке одного из его стихотворений. Впрочем, так сказать о себе может каждый из нас. Вряд ли кто-то из присутствующих в этот вечер в зале Центральной библиотеки поселка Опарино данная программа оставила равнодушным. Как не оставил равнодушными тех, кто на нем побывал, тот давний казанский концерт Роберта Рождественского. Потому что настоящая поэзия – всегда повод прикоснуться к прекрасному и стать чуточку богаче. Не в плане финансовом, конечно – в духовном.
Спасибо!