Над Верхне-Лальем дождь плакал во всю силу, будто оплакивал то прекрасное прошлое, которое уже никогда не вернется на эту землю. Вместе с дождем мы уходим из села. Машина поднялась на возвышенную плоскость и идет, как нам кажется, по краю какого-то косогора. Красота вокруг – дух захватывает. Сразу повеяло чем-то родным, таким схожим с увалами и провалами-ложбинами недалекой Виледи, где мы любим бывать в выходные дни. На одной из полянок, у начинающего расти стога, застыл в безмолвии трактор. С луговины потянуло свежескошенной травой. Мы остановились, чтобы вдохнуть этот аромат полной грудью. С другой стороны в придорожной рощице, видимо, скрылись кусты смородины. Её терпкий сладостный аромат ни с чем не спутаешь. А дождь, как кучер, погоняет нас – спешите! Набираем скорость, будто намереваемся подальше убежать от надоевшего нудного, сеющего, как через дуршлаг, дождя. В дороге он успокаивает и тревожит одновременно. Земная поверхность перед нами волнистая, местами с затянувшимися уклонами. Наконец, как нам кажется, мы вышли на оперативный простор. Дорога, несмотря на дождь, устойчивая, не скользит. Сама борется с непогодой, сбрасывая этот водопад в бегущую рядом низину.
Как-то сразу стало спокойно на душе: теперь точно доедем. Территория Верхне-Лалья простирается вдоль реки на 30-35 километров. Во время этой поездки мы убедились, что дорога из Верхне-Лалья до Лальска идет по чрезвычайно живописной местности. И словно из сказки из-за поворота показалась деревня Животово. Это уже Нижнее-Лалье. Что-то быстро мы спустились сверху вниз. Применительно к деревне Животово как-то трудно произносить это слово «нижнее». Её главная улица увлекает нас вперед по косогору. Все это позволило нам воспринять Животово скорее как село. И вот почему. Теперь у деревень нет въездных ворот, которые когда-то закрывали наши бабушки после возвращения деревенского стада с выпаса. Поэтому мы никаких ворот и не ждали, зато нас покорила чистота и по-домашнему устроенность поселения, его прямолинейная планировка. Если верить архивной справке, Животово впервые упоминается в 1549 году. Значит, тогда это была другая деревня, которая вместе с прошедшими эпохами приобрела новое лицо – лицо рабочего поселка. Животово свидетельствует о том, что все здесь по-городскому, каждый дом поставлен с умом, то есть продуманно.
И Верхне-Лалье, и Нижне-Лалье – все это территория, отмеченная в исторических документах как Лузская Пермица. Как пишет в своих исследованиях Михаил Носков, согласно грамоте 1485 года, в её состав входили, кроме Лузы, верхнее течение реки Виледь, реки Молома, Летка, Кобра. В грамоте сказано, что на Виляди, откуда мы отправились в это путешествие, живут пермяки. В «Книге Большому чертежу» перечислены Объячево, Лойма и Спаспоруб. Следовательно, они уже были на этой земле в XVI веке. Конечно, существовали и многие другие села и деревни, недаром же в XVII веке они почти все перечислены. Дело в том, что по Лузе в XV-XVI веках проходил важный военно-торговый путь на Вятку и Каму. С целью обезопасить его от набегов татар и русских удельных князей, которые не раз совершали свои разбойничьи набеги на области, подчиненные Москве, по Лузе были построены укрепленные городки в Лойме, Спаспорубе и Объячеве. Это способствовало увеличению русского населения в этих пунктах. Переписная книга 1645 года сообщает: «Тое же волости Луцкие Пермицы на речке Летке на Вятском волоку погост Ляцкий на черном лесу. А поселялись же крестьяне после прежних писцов (после 1620 г.) вновь, а по дозору 128 году те крестьяне пашню пахали наездом из оброку».
Чтобы познакомиться с историей поселения Животово, остановились в центре деревни сразу после автобусной остановки у правого поворота на вниз идущую улицу. Поскольку людей на центральной улице не было, а дом, у которого встала на отдых наша машина, был нежилым, пришлось спуститься по улице, уходящей с косогора. Справа на взгорке красивый, будто лыжник на трамплине, веселый чубастый дом, покрашенный в синий цвет. Он издалека поприветствовал нас замком, поэтому решили попытать счастья в переулке напротив. Слева опустевшие от жильцов дома, справа двухквартирные брусковые дома, видимо, ещё колхозно-совхозного производства. У каждого цветник – палисадник.. По переулку аккуратно проложен тротуар из строганой и покрашенной пятидесятки. Значит, живут здесь настоящие хозяева, люди, любящие красоту и уважающие труд. И то, что их в рабочее время нет дома, ещё раз подтверждает этот вывод.
Людей нет, зато видны запоры, а теплицы, наоборот, широко распахнули двери навстречу солнцу. Нет, это не прежние деревенские деревянно-стеклянные конструкции, которые до сих пор стоят кое-где в огородах селян, а настоящие полуовальные заводские из поликарбоната. В каждой по центру рабочий проход, а по бокам приличный урожай огурцов и помидоров. В огородах набирающая силу картошка, она в самом цвету, чтобы в конце августа, а может быть, даже в начале сентября из-за затянувшихся весенних ливней порадовать селян запасами на зиму.
Кстати, о картошке. В исследовании «Северная «точка» высказано мнение: «Многим покажется странным, но картофель у нас выращивать не умели, его, конечно, выращивали, но правильно сажать и ухаживать не умели. Результатом была низкая урожайность и мелкота клубней. Научились грамотно управляться с картофелем только после Первой мировой войны. Технологию привезли русские солдаты, побывавшие в плену в Германии и Австрии. Клубни картофеля сажали в кое-как вспаханную землю и о нем забывали до выкапывания. Гребни не нарезались, всходы не окучивались, прополки не делали, отсюда и незначительный урожай этой культуры. До начала 20 века он не был «вторым хлебом», как сейчас». С таким мнением о лальских земледельцах и о картофеле не можем согласиться. И вот почему!
Картофель на Севере никогда не относился к зоне рискованного земледелия. Тем более, что картофель был традиционной пищей русского народа на вологодчине и в вятской провинции, где «щи готовились из овсяной крупы и картофеля со сметаной». Спросите: щи и без капусты? Да, без капусты! В среднерусских землях щи обязательно готовили из капусты. Щи были одним из наиболее употребляемых повседневных кушаний. Однако под этим названием северные жители понимали блюдо, вообще не содержащее капусты. В «Этнографических заметках» (Живая старина. 1899 г. Вып. 1-2. Стр 23-60, 167-235) этнограф-исследователь, сосланный в 1865 году в старинный вологодский город Никольск, Григорий Иванович Потанин свидетельствует: «Овес здесь употребляют в виде жидкой кашицы, которую называют «щами». Капусту садят здесь мало и не квасят её, а потому не знают настоящих щей и едят капусту парной». Но это разговор о капусте, а что происходило с картофелем?
За справкой обратимся к «Сборнику материалов для истории города Лальска Вологодской губернии. Том первый с 1570 – по 1800 год» городского старосты Ивана Степановича Пономарева.
«1765 г. Мая 31. Разослано от Сената во все места наставление о разведении земных яблок именуемых «потетесь» (картофель). И, как предмет реализации этого государственного проекта, следующее сообщение: «1767 г. В марте месяце, в первый раз, в Лальск послано, из уродившихся в Сольвычегодске земляных яблоков «потетесь» (картофель), 10 ф., для раздачи здешним купцам, имеющим деревенские владения, с возвратом этого количества из урожая текущего года». Следует помнить, что в те времена указания свыше исполнялись без раскачки и напоминаний, оперативно и в полном объеме. Исходя из этого документа, видим, что картофель начал культивироваться на лальской земле во второй половине XVIII века. С учетом того, что пашенное земледелие в лесной полосе дело непростое и нелегкое, можно сделать скидку на период освоения новой культуры, но никак не могу поверить, что лальскому крестьянину потребовалось полтора столетия для того, чтобы понять, что картофель – его второй хлеб?! Дай Бог, чтобы он полновесным уродился в этом году в Животово!
Дорогой православия. Путевые заметки. Часть 1
Дорогой православия. Путевые заметки. Часть 2
Дорогой православия. Путевые заметки. Часть 3
Дорогой православия. Путевые заметки. Часть 4
Дорогой православия. Путевые заметки. Часть 5
Дорогой православия. Путевые заметки. Часть 6
Николай Шкаредный.
Член Международной ассоциации писателей.
Коряжма – Луза.
Продолжение следует…
