Как мы ни пытались удержать свой автомобиль на безопасных плитах, он все-таки сполз и потянул нас в сторону кювета. Тормоза оказались плохими помощниками, вода и местная глина оказались сильней.
Кстати, о глине. Когда в Верхне-Лалье строили каменную церковь, то кирпич делали из местного материала. Глину брали в угоре со стороны деревни Астафьева Гора. Рядом были устроены продуваемые сараи-навесы для формовки и сушки кирпича и печи обжига. Для более прочной связки при кладке стен в раствор добавляли, как связующие смеси, куриное яйцо и молоко.
В связи с этим воспоминаю ещё одну историю из моей прошлой жизни. В 1976 году нам необходимо было сменить в типографии отработавший свой срок линотип. Типография в то время находилась в здании, где размещались кельи бывшего Николаевского Коряжемского мужского монастыря. Так как у нового линотипа станина была неразъемной, отлитой из чугуна, пришлось расширять проем окна. Подогнали компрессор и… три дня рабочие долбили неподдающуюся, построенную в 1796 году монастырскую стену. Сегодня же кирпич и раствор, несмотря на технический прогресс, гарантируют рабочее состояние здания не более пятидесяти лет.
Мы уже не надеялись выбраться из этого провала самостоятельно. Но, видимо, спасли новые шины с крупной глубокой насечкой, которыми мы перед поездкой усилили рабочие диски. Нам удалось не только удержать автомобиль от прямого попадания в кювет, но и потихоньку с божьей помощью сдать назад. Медленно, метр за метром уходили мы от опасного соседства, пока одним колесом вновь не попали на бетонную плиту. Выбрались. Передохнули. Поставили машину на плиты на все четыре колеса. Всё. Можно еще раз подняться на угор и повторить осмотр теперь уже с южной стороны.
Пять расписных барабанов с прорезями-окнами несут на себе главы увенчанные золотистыми крестами. Стены над световыми окнами, оформленными полуокружьем, их украсили деревенские орнаменты-кокошники. Угловые и стенные проемы выполнены своеобразными колоннами-полуовалами. Алтарная аспида выложена пятистенным рисунком. Открытая 30-метровая колокольня будто бы пытается разглядеть и поприветствовать сквозь вековые березы всякого путника, идущего на её православный зов. Храм живет, храм действует, несмотря на то, что население села не насчитывает и двух сотен. Двадцать лет назад в Верхнелальском сельсовете в 36 населенных пунктах проживал 1971 человек. Поскольку мы были здесь в дождливую пору, то так и не повстречали ни одного свидетеля этого исторически богатого села.
Дорога – наш указатель. Выходим на окраину села, слева на отворотке бурты лиственной древесины. Еще метров двести пути – и справа на бывшем колхозном поле четырехрядный высотный склад продукции лесозаготовок. Раньше на этом поле росли рожь, ячмень, овес, а, может быть, тот самый лен, который вывел бывшего верхнелальского крестьянина Николая Александровича Токмакова в разряд успешных купцов. Сегодня сельхозпроизводитель предоставлен сам себе. За набившими оскомину разговорами на самом высоком уровне, что зарубежные санкции побудили государственных чиновников повернуться к селу лицом и заняться выращиванием и производством своей российской сельхозпродукции так и не предпринято конкретных действий.
Помните, не так давно глава МВД подарил госсекретарю США помидор и картофелину гигантских размеров, выращенных на Кубани, как бы демонстрируя: что нам западные санкции? Каждый россиянин в год употребляет в среднем до 80 килограммов картофеля. Конечно, этот показатель значительно занижен, так как россияне постоянно ищут более дешевые продукты-заменители. В этом году урожай картофеля не обещает быть богатым, поэтому цены подскочат, и к этим самым заменителям придется обращаться ещё чаще. Мы бы охотно брали более дешевые турецкие помидоры, производство которых обходится в Турции в три раза дешевле, но «торговая война» не окончена. В период кризиса России и Турции Москва потеряла 1,5 миллиарда долларов, Турция – 1,7 миллиардов. К сожалению, никто не считал, сколько родных «деревянных» потеряли за годы этого противостояния мы. Сейчас это положение изменилось: Россия и Турция, наконец, нашли общий язык. Хотелось бы верить, что это надолго!
Дождь не отступает. К счастью, встречные лесовозы обходят нас стороной по так называемой грунтовке. Правда, это месиво воды и глины трудно назвать грунтовкой. Но лесовозам, как и тракторам, как говорится, жижа по колено. Остановились, оглянулись – Михаило-Архангельская церковь скрылась за поворотом. Казалось бы: с глаз долой из сердца вон! Но это не тот случай. Верхнелальская церковь оставила в нашем сердце добрую память.
Невольно появилась аналогия. В Киеве в период 989-996 гг. по настоянию великого князя Владимира древнерусскими и византийскими мастерами была построена первая на Руси каменная церковь. На ее сооружение и содержание Владимир Святославович выделил десятую часть княжеских доходов – десятину. Отсюда и название храма – Десятинная церковь. Владимир устроил в Киеве школу для образования духовенства. В течение многих столетий школа и просвещение оставались на Руси преимущественно церковными, а православие стало государственной религией России. Христианизация народов будущей Российской империи была непростым и длительным процессом. Вспомним знаменитую формулу министра народного просвещения, графа Сергея Семеновича Уварова (1786-1855): «Православие, самодержавие, народность». Православие в России сыграло роль той духовной силы, которая скрепляла народ, даровала силы для единения и побед над врагом.
Следует иметь в виду, что православная церковь – единственный социальный институт России, оставшийся неизменным на протяжении десяти веков. Во все времена, при любых политических системах Церковь проповедовала одно и то же учение, одну и ту же истину. В круговерти постоянно меняющихся мировоззрений и идеологий Церковь оставалась «гранитным утесом», а ее учение – неизменным и незыблемым. Русскую жизнь и русскую литературу невозможно понять и осознать без знания православия. Религиозные обряды пронизывали всю жизнь, всю культуру народа, придавали им глубину и особое значение. Православие консервативно по своему существу, оно противится нововведениям и тем самым отстаивает неизменность жизненных устоев, что особенно важно в наше неспокойное время.
Самое раннее письменное использование слова «православие» на Руси фиксируется в «Слове о законе и благодати» (1037-1050) митрополита Иллариона: «Хвалить же похвалными гласы Римьскаа страна Петра и Паула, имаже въроваша въ Иисуса Христа, Сына Божиа; Асиа и Ефесъ, и Патмъ Иоанна Богословьца, Индиа Фому, Египетъ Марка. Вся страны и гради, и людие чтуть и славять коегождо ихъ учителя, иже научиша я православнъи въръ». Православие калька – буквально правильное суждение, правильное учение, правильное славление. Согласно мнению духовного писателя, профессора Императорской Санкт-Петербургской Духовной Академии Николая Никаноровича Глубоковского (1896 г.) «православие есть «правое исповедание» – потому, что воспроизводит в себе весь разумный объект, само видит и другим показывает его в «правильном мнении» по всему предметному богатству и со всеми особенностями».
В официальном языке церкви и государства на территории Руси термин «православный» стал употребляться в конце XIV – начале XV века, а наиболее активно слова «православный» и «православие» вошли в употребление в XVI веке. В современном русском просторечии слово «православный» часто употребляется применительно к чему-либо, относящемуся к этнокультурной традиции, связанной с Русской Православной Церковью. Это, в первую очередь, связано с тем, что в церковных храмах воплощались выдающиеся достижения русской архитектуры и живописи. Верхнелальская Михаило-Архангельская церковь, построенная в сельской таежной глубинке, яркое тому подтверждение. У каждого храма свое неповторимое лицо, своё архитектурное решение. Безусловно, в общем облике лальских храмов нашла свое отражение устюжская школа храмостроительства. Но она обязательно, как и в иконописи, была наполнена местным колоритом. Так на Усолье появилась «строгановская школа» написания икон, которая покорила Москву. И поныне непревзойденной вершиной в мировой живописи остается древнерусская икона. Православие взрастило единую русскую культуру, которой мы заслуженно гордимся.
Дождь все-таки сдался, утих. Бетонка повеселела, лес расправил свои кудрявые лиственные кроны. По лугам пробежались золотистые блестки. Так бывает ранним утром, когда заря раздвигает горизонт и дает выход в люди своему батюшке – Солнцу. По обочинам и канавам примостились яркие картинки лета – разноликие цветы. Приветствуют яркими букетами полевая ромашка, стреловидный, с яркими главами иван-чай. Хочется остановиться и окунуться в эту сказочную синеву уходящего за окаём года июля.
Дорога пошла на подъем и развернула перед нами панораму местной флоры. Подумалось: вот здесь бы и надо отмечать Год Экологии, которым нарекли 2017 наши высокостоящие кадры, которые одаривают нас, то Годом литературы, то Годом защиты детей. Как будто в другие годы дети в нашей защите не нуждаются. Так и живем от одной кампании до другой. Теперь даже рыночную экономику, которую возносили до самых небес, решили превратить в цифровую. Как поет Алла Пугачева: завтра «то ли еще будет, то ли еще будет, ой-ой-ой!» Что касается Года экологии, где, если не здесь, в сельской глубинке можно реально прикоснуться к такому заманчивому и такому ранимому миру живой природы?!
Дорогой православия. Путевые заметки. Часть 1
Дорогой православия. Путевые заметки. Часть 2
Дорогой православия. Путевые заметки. Часть 3
Дорогой православия. Путевые заметки. Часть 4
Николай Шкаредный.
Член Международной ассоциации писателей.
Коряжма – Луза.
Продолжение следует…
Может пропустил, но так и не увидел, на какой же машине вы решились в такое путешествие.
На отечественных “Жигулях”.